Полдень. Ольга Фикс
всхлипнули, но промолчали. Максим почувствовал, что победа уже близка.
– Девушка, – решительно сказал он. – Выходите, или я дверь вышибу!
На самом деле, это была пустая угроза. Вышибать двери при любых обстоятельствах строго-настрого воспрещалось, поскольку двери были хлипкие, полые внутри, трескались на раз, и поди ее потом, почини, эту дверь. Но девушка-то этого знать не могла!
Замок щелкнул. На пороге кабинки показалось длинноногое существо в умопомрачительном серебристо-прозрачном мини. До кучи это мини было еще и разорвано до пупа, и существо с трудом придерживало его на груди руками. Существо шмыгало носом и размазывало по щекам слезы, сопли и макияж.
Блин, без десяти два! Откуда она здесь взялась в таком виде? С ночи тут сидит, что ли?
– А когда следующий санитарный час? – уныло спросила девица вместо приветствия.
– В два ночи. А ты что, здесь жить собираешься? – участливо поинтересовался Максим, оперативно орудуя шваброй, так как время, отведенное ему на уборку, заканчивалось, и пора было сдавать инвентарь. К счастью, кабинка оказалась на удивление чистой.
– Да. Может быть. Не знаю. Я теперь совсем ничего не знаю! И вообще, куда я в таком виде пойду! – и девица безутешно разрыдалась.
Выглядела она тютелька в тютельку на свои законные двадцать один, и ни минутою старше. Максим внезапно ощутил себя в привычной роли учителя.
– Так, сказал он. – Стой тут, и никуда не уходи. Впрочем, действительно, куда ты в таком виде пойдешь? Тебя ж нравственный патруль в два счета загребет в таком прикиде. Вот что, лезь, давай, обратно в кабинку, и никому больше не открывай. Сейчас я сдам швабру и прочие причиндалы, душ приму, и вернусь сюда за тобой с нормальной одеждой. Какой хоть у тебя размер?
*
Переодевшись в майку и джинсы, она слегка успокоилась, но выглядела по-прежнему настороженно и как-то безнадежно тоскливо.
– Тебя как звать-то? – спросил Максим.
– Галадриэль, – ответила она без всякого выражения. Максим сочувственно присвистнул.
– Кто ж тебя таким имечком наградил?
– Ну, кто-кто? Родители. Главное, назвали, а сами слиняли из школы, и за столько лет ни гу-гу. А я теперь ходи, мучайся. Нашла б, поотрывала им кой-чего. Но где ж их теперь искать-то? К тому ж вряд ли они все еще вместе.
– Так ты из школьных детей? Ну, ясно, ясно, – Максим понимающе покивал.
– Ну и чего тебе ясно? Чего тебе ясно, дядя? Вот все вы такие уроды! Понаделаете детей без счету, а школа потом с ними мучайся. А они, наоборот, со школой. И так по кругу. Блин, ненавижу! – она скрипнула зубами, и лицо ее исказилось.
– Ну, тише, тише, – Максим положил было ей руку на плечо, но она шарахнулась, как от удара. – Зачем ты так уж сразу про всех-то? Ты, наверное, недавно только школу окончила?
– Этим летом. Ну и что с того?
– Да ничего. Просто ты еще не научилась разбираться в людях и в ситуациях. Наверное, и за оградой одной