Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий. Александр Прозоров
из глубины живым, он жадно втянул легкими воздух и увидел рядом что-то длинное и темное. А когда подплыл поближе, то понял – мачта. Федор, не раздумывая, ухватился за нее. Между делом помог удержаться на плаву еще троим солдатам в доспехах, барахтавшимся на поверхности. Но все оказалось тщетно. Воины цеплялись за мачту изо всех сил, однако тяжелый намокший панцирь, в конце концов, утащил на глубину всех, кроме Федора, одетого лишь в тунику. Он с ужасом видел обреченное выражение глаз, когда человек расцеплял уставшие руки и пропадал под водой. И этот первобытный ужас придавал ему сил. Сержант держался, вцепившись в мачту, которая то крутилась, то уходила под воду целиком. Но, к счастью, снова всплывала.
Так он испытывал судьбу, наверное, целую вечность. Но через некоторое время ветер постепенно стал стихать и вскоре прекратился совсем. Волны, растратив свою бешеную энергию, успокоились, и постепенно море приняло прежний вид. Тучи нехотя расползались, и кое-где в разрывах даже показалось солнце.
Федор, буквально вросший в мачту при борьбе со стихией, расцепил затекшие руки и, глотнув воздуха, ушел под воду. Там он осторожно, а потом все быстрее зашевелил конечностями, разминая затекшие охлажденные мышцы. Хотя Чайка болтался весь этот срок не в Баренцевом море, а всего лишь в Средиземном, назвать его теплым сейчас язык бы не повернулся. Вода была такой холодной, что Федор уже давно замерз и оказался близок к критическому состоянию. Спас только тренированный организм, да и тот находился на пределе. Если бы волнение продолжалось еще немного, то сержант разжал бы замерзшие пальцы и утонул, как его собратья по несчастью, моряки из Карфагена. Но он выдержал. Морские боги смилостивились, оставив его пока в живых.
Немного размяв мышцы, Федор вынырнул, ощутив покалывание в оживавших конечностях, и, приподняв голову над водой, осмотрелся. Никаких признаков жизни среди мерно катящихся волн не наблюдалось. За последние часы его должно было отнести довольно далеко от обломков утонувшей квинкеремы. И если кто-то чудом спасся, то вряд ли сержант мог его заметить среди этой унылой морской пустыни. Повернувшись в воде, Федор вдруг заметил на горизонте берег. Самый настоящий берег – вытянутую полоску желто-зеленых холмов. И, не раздумывая, поплыл в том направлении.
С каждым гребком его тело оживало, вспоминая навыки пловца. Сердце качало кровь все быстрее. Вскоре мышцы разогрелись до нормальной температуры, и он стал рассекать волны с приличной скоростью, приближаясь к берегу. Но до желто-зеленых холмов было все же очень далеко. И Федор, изможденный борьбой со штормом, унесшим столько жизней, несколько раз останавливался и отдыхал, лежа на спине и раскинув руки в стороны.
Постепенно уверенность возвращалась к нему. Избежав гибели во время урагана, сержант не собирался просто так утонуть, тем более что плавал он хорошо. При обычной ситуации он мог провести в открытом море целый день, и это доставило бы ему только удовольствие. Но сейчас сил до раздражения не хватало. Приходилось их экономить. А спасительный