Плачущие человечки (сборник). Юрий Михайлов
встреча Ивана в Полярной авиации закончилась срочным вылетом на дальний аэродром. Непогода накрыла всё побережье Северного Ледовитого океана, экипажи, застигнутые врасплох, спали, ели, читали, углубляли теоретические знания в классе или кабине самолёта. Конечно, Иван передавал несколько весточек любимой девушке, по которой он так скучал, что ему порой бывало страшно ложиться спать. Ночью ворочался, вставал, пил воду, ел шоколад, слушал радио, читал всё, что хранила уже «немолодая» библиотека для лётного состава.
Прилетели они с Севера на мощнейшем самолёте, пробыв в воздухе около двадцати часов, когда в Москве зацвела мать-и-мачеха. Соня отдыхала после репетиции, оставалась дома одна, на ней, кроме шёлкового пеньюара, ничего не было. Она сказала только одну фразу:
– Я не могу без тебя… Я так люблю, что не могу дышать без тебя.
И в самом конце этого безумия, длящегося более двух часов, она тихо произнесла:
– Боже мой, как я сегодня буду танцевать?
Танцевала Соня, на взгляд Ивана, лучше, чем когда-либо. Он заметил, при всей некомпетентности, что она уже выступает с маленькой сольной партией. Это был «Щелкунчик», это был восторг, который Иван не мог скрыть. В антракте к нему подошла Таисия, специально пришедшая посмотреть на Соню, и выпалила:
– Ты всё понял? Вот что значит вовремя заметить талант. Разглядеть надо… Ты мой должник… Но это потом, медведь. Сейчас ты должен немедленно жениться на Соне. Иначе она умрёт без тебя. Всё я сказала! – Она подставила щёку для поцелуя и удалилась, зная, что за ней наблюдает минимум половина фойе Большого театра.
По просьбе руководства Полярной авиации Ивана и Соню расписали на второй день после «Щелкунчика». Ивану дали комнату в благоустроенном общежитии, со всеми удобствами. Но, в общем-то, это была одна большая коммунистическая общага. Соня жила с ним здесь от командировки до командировки. Потом налегке уходила к маме и, не нарушая привычного ритма жизни, продолжала выступать в Большом. Детей они не заводили: Ивану надо было закончить академию, Соня репетировала главную партию в «Жизели», правда, во втором составе.
Сталин пришёл на спектакль неожиданно, именно тогда, когда выступал второй состав. Он спросил, кто солирует? Ему ответили. Чья она? Ему сказали, что жена штурмана Полярной авиации, который служит у Ивана Дмитриевича Папанина. В антракте Соню привели в ложу. Папанин был здесь же, стоял рядом с Берией. Помня, что Соня – жена Ивана, он ни на шаг не отходил от Вождя народов.
Сталин сказал примерно следующее:
– Вы замечательная балерина, вас ждёт большое будущее. Вы даже не представляете, какое будущее вас ждёт!
Потом он спросил Папанина:
– А где её муж?
– В срочной командировке по проводке судов по Северному морскому пути…
– И сколько он уже в командировке?
– Больше месяца, – последовал ответ…
Конечно, Иван Папанин не был эдаким всесоюзным добряком-весельчаком, каким его пытались изобразить в средствах массовой информации,