Плачущие человечки (сборник). Юрий Михайлов
Кремлёвский зал наполнялся быстро гостями, лица – напряжены, переговаривались вполголоса.
Папанин, напротив, был необычайно весел, громко разговаривал, смеялся над своими шутками, то и дело кричал:
– А вы, засранцы, знали, что по Герою получите?!
Никто не объявлял торжественного вхождения в зал Сталина. Он появился незаметно, буднично подходил к группам людей, с кем-то здоровался за руку, с другими, кто представлялся ему, знакомился кивком, иногда задавал вопрос-два, поздравлял с наградой и не спеша отходил к следующей группе собравшихся.
К Папанину и его группе Сталин подошёл довольно быстро. Иван и Соня часть разговора не слышали, стояли не так близко. Сталин повернул голову и заметил Соню.
– Что за жемчужина появилась на приёме? – спросил он.
– Соня Афанасьева, солистка балета Большого театра и жена нашего лучшего полярного штурмана Ивана Афанасьева, – широко улыбаясь, сказал Папанин.
Сталин подошёл, взял протянутую руку Сони двумя своими и долго держал в ладонях. Сталин смотрел прямо в глаза Соне, потом вымолвил:
– Мы, похоже, уже виделись?
– Да, – едва слышно ответила балерина.
– В антракте «Жизели», в ложе. Помните, я предрёк вам большое будущее? – спросил он.
– Да, помню, Иосиф Виссарионович…
– Будем считать ваш ответ благодарностью, – проговорил он и посмотрел на рядом стоящего Ивана. Тот, как положено по Уставу, представился Вождю советского народа.
– Вижу орден Красного Знамени… Высокая награда. Поздравляю. Вы так молоды, у вас всё впереди. Берегите очень талантливую жену… Соню Афанасьеву. – И Сталин пошёл к следующей группе участников приёма.
– Соня! Поздравляю! Вы оба – молодцы! Зас-ран-цы!! Вас заметил Иосиф Виссарионович! Это отлично! – Папанин был готов задушить их в своих объятиях.
Гулянье продолжилось за городом, на дачах у руководства, почти до утра. Иван чувствовал себя скверно. Он был крепок на выпивку, но тут явно перебрал с количеством, перемешал шампанское, коньяк и водку. Соня всё время была рядом, молчала, с любовью смотрела на крепкую фигуру мужа, красивую форму, на орден, так по-свойски разместившийся на широкой груди лётчика.
Иван вышел во двор, рядом с летним туалетом его обильно вырвало. Стало гораздо легче, но хотелось пить, и он направился в дом. На крыльце дачи стояли Соня и заместитель Папанина – Синельников, молодой руководитель, пришедший на эту должность из боевых лётчиков.
– Он теперь не отстанет от вас, Соня, – говорил Синельников. – Я знаю. Это было с моими друзьями. Бедный Иван, он его или возвысит, или тот исчезнет с глаз долой…
– Что вы такое говорите, Станислав Ушерович…
– Я знаю.
Иван, почувствовав, что Синельников пьян, стоял и думал, когда ему объявиться на широком крыльце дачи.
Иван буквально вбежал на ступеньки дачного крыльца:
– Кто с моей женой наедине? С первого