Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий. Питер Франкопан
появится церковь и рыночная площадь. Также они получали треть всей добычи, захваченной у врагов, и иммунитет от налогов. Это был прекрасный пример того, что один ученый называл классическим венецианским сочетанием «благочестия и жадности»[636].
Когда в 1101 году была осаждена Кесария, генуэзцы оказались в идеальном положении и получили огромную добычу и благоприятные условия для торговли. Их позиция позже была вознаграждена королем Иерусалима Балдуином I.
Они получили впечатляющие налоговые льготы, наряду с другими юридическими и коммерческими правами, такими как, например, освобождение от королевской юрисдикции в делах, связанных с высшей мерой наказания. Также им даровали треть города Кесария, треть Арсуфа и треть Акры, вместе со щедрыми налоговыми отчислениями Акры. Король также обязался выплачивать Генуе ежегодный гонорар и треть добычи, которая будет получена в будущих завоеваниях, при условии военной поддержки с ее стороны[637]. Подобные соглашения показывали слабость положения крестоносцев на Востоке; но для городов-государств они оказались судьбоносными – из региональных городов они превратились в международную силу[638].
Неудивительно, что такие головокружительные награды привели к возникновению конкуренции между Пизой, Генуей и Венецией. Амальфи не успел отправить корабли на Восток, поэтому этот город не был способен конкурировать с остальными и его исключили из большой игры. Это подстегнуло остальных соперников отправиться на новые рынки, получить концессии и хорошие торговые условия. Уже в 1099 году пизанцы столкнулись с венецианцами, причем последние потопили 28 из 50 кораблей флота Родоса. Заложники и захваченные суда затем были освобождены, чтобы показать великодушие победителей. Согласно более поздним источникам, венецианцы не только зашивали кресты в свои одежды (так было велено крестоносцам папой), он был отпечатан в их душах[639].
Предысторией этой потасовки стало то, что в 1092 году Венеции были дарованы обширные торговые уступки по всей Византийской империи, как часть большого плана Алексея II по стимуляции экономики. Венецианцы поставили понтоны в Константинопольской гавани и были освобождены от налогов на экспорт и импорт[640]. Основной мотивацией венецианцев 7 лет спустя стало удержание пизанцев как можно дальше от этого рынка и, как следствие, сохранение привлекательных условий, о которых они договорились с императором. В рамках договора с Венецией пизанцы были вынуждены согласиться с тем, что они никогда не вступят в Византию «ради торговли, и не будут бороться с христианами ни в коем случае, кроме как по причине преданности Гробу Господню». По крайней мере, так доложили о произошедшем венецианцы[641].
Обеспечить выполнение данных договоров было проще на словах, чем на деле. В начале XII века византийский император даровал Пизе привилегии, которые не сильно уступали тем, что были дарованы Венеции,
The Monk of the Lido,
B. Kedar, ‘Genoa’s Golden Inscription in the Church of the Holy Sepulchre: A Case for the Defence’, in G. Airaldi and B. Kedar (eds),
Dandolo,
M. Pozza and G. Ravegnani,
Monk of the Lido,