Бунт. Книга I. Владимир Уланов
Москве в рот смотрят. Корнило тут всему голова. Эх, Корнило, Корнило, люб ты был мне когда-то! Многому я у тебя научился.
Когда же все-таки наши пути разошлись? Наверно, с тех пор, как Яковлев был избран войсковым атаманом: когда стал кланяться в ножки Москве, думать не о войске, а о своей лишь выгоде. Гребет Корнило денежки и от Москвы, и от домовитых казаков – ничем не брезгует. И куда человеку столько денег? Жадность! – пришел к выводу Степан. – Скольких эта жадность сгубила, и бедных, и богатых?! А раздать все поровну, на всех бы хватило добра!»
Вспомнились слова Корнилы Яковлева, однажды сказанные ему: «Ты, Стенька, ежели был бы не дурак и не раскидывался добром, быть бы тебе самым богатым в войске Донском, и атаманство после меня взял бы – я ведь не вечен. А то добро, которое ты людям делаешь, им зло не изведешь».
«Нет, крестный отец! Из меня такой, как ты, не получится! Сорок лет уже прожил, а сволочью не стал, тянуть на себя не научился! Не обижу людишек голодных и обездоленных, – размышлял атаман. – Наверное, я рожден для того, чтобы победить зло!»
Кто-то положил Разину руку на плечо. Он медленно повернул голову и увидел Григория – бывшего монаха, а ныне казначея его войска.
– Зачем лезешь? – в досаде огрызнулся атаман. – Аль не знаешь страха? – глаза Разина зажглись гневными огоньками.
– Ты почему, Тимофеич, бормочешь тут один? Вон есаулы без тебя скучают.
– А… – только и вымолвил атаман, махнув рукой, потом крикнул: – Ефим, черт! Где ты запропастился?
– Здесь я, батько. – Ефим стоял в новом кафтане с саблей на боку, за поясом поблескивал пистоль.
– Ну и ну! – подивился Степан. – Вот это казак! Ребята, взгляните-ка на мужика! – обратился Разин к есаулам.
Все зашумели, стали хвалить наряд Ефима. Подходили, щупали кафтан, пробовали остроту сабли.
– Спой песню! – попросил Разин.
Ефим сел рядом, озорно взглянув на атамана, спросил:
– Хочешь песню про тебя спою, что недавно надумал?
– Пой, братец! Пой! Да так, чтобы душу всколыхнуло!
Все затихли. Тряхнув русыми кудрями, Ефим запел сильным голосом:
У нас, братцы, было на Дону,
Во Черкасском городу:
Народился молодец –
Стенька Разин – удалец.
Народился молодец –
Стенька Разин – удалец,
Степан молча слушал, чему-то улыбался.
Во казачий круг Степанушка не хаживал,
Во казачий круг Степанушка не хаживал,
Ох, с большими господами
Дум не думывал,
Ой, ходил-гулял Степанушка
Во царев кабак…
Все слушали песню с пристальным вниманием. Кое-кто из есаулов пытался подпевать, но, не зная слов, замолкал.
Когда Ефим кончил петь, Разин привлек певца сильной рукой к себе и, расцеловав в губы, сказал:
– Спасибо тебе, казак, за песню! Люб ты мне! Еремка! Давай нам с Ефимом вина!
Еремка мигом поставил чарки перед певцом и атаманом.
– Батько!