Мирное небо. Катя Саргаева
быть только крысы. Надо бы поскорее найти шпаклевку и убраться отсюда. Включаю свет, мышей не видно, слава богу! Смотрю на старенький Москвич, с удивлением замечаю, что он покрыт слоем пыли. К нему давно никто не прикасался. Что же тогда Паша тут делает столько времени? Ладно, потом спрошу. Где же может быть шпаклевка? Начинаю рыться в ящиках, также покрытых пылью, старые, ржавые инструменты, куча всяких гвоздей, прочий хлам. Шпаклевки не вижу. Надо спуститься в подвал, может она там. Стою перед ступеньками ведущими в подвал, прислушиваюсь, наверно все мыши там. Ничего не слышу, с холодным сердцем ступаю на первую ступеньку, потом на вторую, все тихо, мышей нет. Может Паша потравил их? Внизу темно, выключатель находится в конце лестницы, спускаюсь в темноту. Ступеньки внизу скользкие и сырые. Чувствую запах мочи. Господи, что ж тут так воняет? Может там внизу есть туалет? Я ни разу там не была. На последней ступеньке поскальзываюсь и падаю. Со злости громко матерюсь. Больно ударилась коленкой, сижу в темноте и плачу. Вдруг, сквозь слезы я слышу еле слышимый голос. Голос женский, он доносится из подвала. Очень тихо, не разобрать, как будто голос из соседнего гаража. Встаю, вытираю сопли, включаю свет. Перед собой вижу коридор, мышей нет. За поворотом вижу стеллажи с банками, шпаклевки нет. Меня колотит от страха увидеть мышь, от того, что тут так воняет туалетом, от того, что Игорь послезавтра уезжает, от всего. У меня дрожат руки, опять текут слезы.
– Да где эта гребаная шпаклевка?! – с отчаянием кричу я.
Опять слышу женский голос, теперь он громче, так же слышу стук. Прислушиваюсь.
– Помогите! Умоляю, помогите! Выпустите меня!
Я прислушиваюсь. Нет, мне не показалось, там действительно кричат «помогите». Я подхожу к стеллажу с банками, крики и стук слышны лучше, они исходят прямо из-за стеллажей. Но за ними стена. Или нет? Я уже ничему не удивлюсь. Пытаюсь сдвинуть один стеллаж. К моему удивлению он легко поддается. Обращаю внимание на глубокую царапину на бетонном полу, этот стеллаж часто отодвигали. За ним вижу дверь, ручки нет, только щель замочной скважины. Теперь я четко слышу крики, они громкие и разборчивые.
– Я сейчас, попытаюсь открыть дверь, подождите, – говорю я женскому голосу за дверью. – Как Вы там оказались?
– Он меня запер! – кричит голос.
– Кто он?
– Он зовет себя Павлом Великим.
Девушка рыдает, я не все слова могу разобрать. Я ничего не соображаю. Зачем Паша запер ее здесь? Бред какой-то. Достаю из кармана связку ключей от гаража, может здесь есть ключ и от этой двери?
– Зачем он Вас тут запер? – спрашиваю я, пытаясь подобрать ключ.
– Он больной! Он маньяк! Прошу Вас, выпустите меня.
– Сейчас, я пытаюсь.
Голос у меня у самой дрожит. Я вспоминаю газетный сверток с прядями волос, которые как будто вырваны прямо из головы вместе с кожей, вспоминаю ноготь, который тоже,