Рейх. Ванко Грушев
набожной после того, как они поселились в этом доме. Хотя Бен не верил, что она стала веровать в старика с бородой, который восседает на небе и смотрит, чем там людишки занимаются. Скорее всего, она просто хотела себя чем-то занять в этом новом для нее мире, а он ходил вместе с ней да тех пор, пока не понял, что это полная чушь. Петь песни хором и просить Бога о том, чтобы им стало жить лучше. Где!? В этом месте – лучше жить? Но тете он свои мысли высказывать не стал, не хотел обижать, а просто уклончиво ответил и пошел к себе в комнату. Так как здесь совсем делать было нечего, люди бездельничали в большей степени. А что еще делать, когда живешь на территории диаметром двадцать миль? Далее пути нет, все, что за этой невидимой чертой, – «запретные территории» и охраняется военными, наказание за нарушение границы суровое. Они говорят, что покинуть это место невозможно, что те, кто на это решится, обречен на безумие. Да и нарушение табу – действительно безумие. Бен видел, что становится с людьми, решившими нарушить это правильное, на его взгляд, решение. Не пускать туда зевак. За ними как раз ухаживает в церкви его мать, в основном по пятницам ее смена, слюнявые идиоты.
Он лег на кровать и задумался о своей жизни. Вот ему девятнадцать, вся его жизнь в этом городе. Да, он помнит жизнь до Плейса, но очень плохо, и тосковать, как более взрослое поколение, он не может. Да, ему мал этот мир, но другого мира у него нет, так что не стоит забивать голову тем, чего у него нет. Надо жить и надеяться на то, что над ними сжалятся и выпустят из этой клетки, и он увидит много нового. Ну а пока он здесь, и завтра будет вечеринка, он пойдет со своей подругой Лиззи, чтобы как следует гульнуть. Элизабет – хорошая девушка, и если все будет идти как сейчас, то она станет его женой, и они будут вместе жить-поживать и детишек рожать. Под эти мысли он уснул.
Ночь приходит в эти места очень быстро. Этот городок Плейс сводил Тома с ума, не давал ему вздохнуть полной грудью, лез во сны, мучил кошмарами, что-то просил в них и требовал. От таких видений не было покоя, и насколько он знал, страдали от них все, кто жил в этом пыльном месте. Он был мужчина в возрасте и помнил жизнь до того, как мир перестал быть нормальным миром, а стал клеткой-городом для тысяч человек. Скучал ли он по прежней жизни? Конечно, скучал. За то время, что он здесь прожил, он так и не смог привыкнуть, из-за этого переехал подальше к горам и завел свой маленький огород. И ждал время, когда он встретится со своей семьей, которая погибла из-за того, что война пришла в их дом. Так он жил, надеясь умереть, но жизнь не отпускала его, а смелости прикончить себя не было.
В эту темную ночь – а других здесь и не было, да будь он проклят, чтобы он хоть раз увидел хоть одну звездочку на небе!.. – Том сидел на крыльце своего трейлера, который уже давно был без колес и настолько стар, что с легкостью соревновался со стариком Томом. Он пил бурду, приготовленную Бобби, что местные называли виски, отрезать бы им за это языки. Пламя костра освещало