Должно ли детство быть счастливым?. Екатерина Мурашова
знаете, вы были правы, все намного-намного лучше стало! – радостно воскликнула мать. – У него как будто скачком сил прибавилось. Он и на уроках лучше стал, и дома оживился, и в догонялки с сестрой играет. А недавно сдачу ей дал – прикиньте, как она удивилась. Прибежала ко мне, а я ей: и поделом! Это тебе не хухры-мухры, а старший брат!
Мы решили больше к психиатру не ходить. Но я ж понять хочу, и вот хоть вы мне объясните: что ж это такое было-то? Ванечка-покойник его что, и вправду все время звал?! – Тут глаза у нее стали совсем круглые и большие, как старые пятаки. – Но как же это может быть?
– Да нет, конечно, – успокоила ее я. – Все дело в том, что горе по умершему ребенку в вашей семье было непережитым. В первую очередь это касалось вас. Вы задвинули свои чувства в дальний ящик, но они там все равно были, а Валя – эмпат, и его мозг выстраивал из этих не пережитых вами чувств и его собственного пренатального опыта (их же там было двое, и они об этом знали) смутные образы… Теперь эти образы полноценно вписались в реальность, и ему сразу стало легче в ней жить, прибавилось сил.
Меня саму такое объяснение не удовлетворило бы и на пятьдесят процентов. Ее – на все сто.
– О, ну вот теперь я наконец все поняла. Спасибо вам и до свидания! Удачной вам работы. Ух, какая она у вас интересная! – И уже на пороге: – Я его тут спросила: тебе очень Ванечку жалко? А он мне, знаете, что ответил? Я прямо упала… «Мам, ведь каждый из нас, людей, – это всего лишь чье-то приключение. Ванино было очень коротким. Но остался я, и теперь мы пройдем его вместе». Во как! – она подняла указательный палец и ушла, явно гордясь смышленостью своего сына.
А я – осталась.
Проект «Гэмфри»
Странная история. Загадочная и запутанная, увлекательная и неприятная одновременно. Я услышала ее не из первых рук и потому не знаю наверняка, правдива ли она. Но вот что я вам скажу: даже если такого никогда и не было на самом деле, то его следовало выдумать. Потому что проблема, которую решают сомнительные герои этой истории, существует в самой что ни на есть реальности. И это я знаю точно.
Это был самый обычный клиент: полноватый, наполовину облысевший мужчина с отчетливыми восточными нотками в чертах лица. В мальчике востока было меньше, и я предположила, что отсутствующая в кабинете мама – русская. Говорил отец. Довольно стандартно жаловался, что сын ни с кем в школе (и где бы то ни было еще) не дружит, не умеет общаться, всех окружающих его сверстников называет придурками. Мальчик не хватает звезд с неба в плане учебы, но родители расстарались и устроили его в седьмой класс в хорошую гимназию – там умные дети из приличных семей. Увы, та же картина. «Избаловали мы его, – по-восточному картинно взмахнул руками отец. – Один сын, две старших сестры есть, бабушки, дедушки – все ему угождали… И вот…»
Я поговорила с подростком. Никаких собственных интересов, кроме компьютера, он обозначить не сумел, про одноклассников охотно подтвердил слова отца: придурки, ага.
– А кто с кем не общается: ты с ними или они с тобой?
– И