Исповедь для принцессы. Максим Смирнов

      ISBN 978-5-4490-1719-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      1

      Я говорю, что начинаю писать эту длинную историю, говорю, что она будет лучшей в моей жизни, и возможно она ляжет в основу книги. Говорю, что ты должна верить мне. Ведь если не верить мне – то кому тогда верить в этой жизни? Ты читаешь первые строки этой истории и требуешь продолжения. А потом ты закрываешь глаза.

      Мы стоим на коленях в пустующем зале собора, и холодный пол святилища приводит нас в чувство. Мерцающие огни свечей завораживают взгляд, мистические танцы теней на стенах заставляют верить в духов, умиротворяющий запах сандала действует покруче дорожки героина раскатанной на маленьком дамском зеркальце в гламурной дамской комнате ночного клуба. Ты держишь мою руку в своей маленькой ладошке и отдаешь свое тепло мне. Мне нравится смотреть в твои серые глаза, когда ты стоишь на коленях, и запускать ладонь в пропитанные ароматами шампуня волосы. Я говорю, любовь не имеет срока годности, но лучше ее не передерживать. Ее нельзя положить в холодильник и дождаться лучших времен, чтобы съесть. Она теряет свои питательные свойства, и потом блюдо может показаться не таким сытным. Я говорю, что чувства, как и мода на вкус, меняются. Хотя самое главное —сохранить это самое чувство вкуса, чтобы не перепутать вкус божественной телятины с ничтожным хот-догом.

      Мимо проходит священник и говорит, что причащение залог легкости души и открытости Богу. У него темно-коричневая тога, он немного сутулится, и на его левом запястье болтаются четки. Он поднимает свой взор к потолку и замечает, что мы с тобой отличная пара. Он освещает нас крестным знамением. Ты начинаешь плакать, а мне хочется тебя убить, потому что, если ты плачешь перед священником, значит, тебе есть что скрывать.

      Я говорю, что настоящая любовь, как пятно крови на ткани – почти не оттирается, какими бы современными средствами ты не пользовался, даже если ты используешь сок лимона, зубную пасту или крахмал. Она постоянно будет напоминать тебе о своем существовании, и, может быть, это правильно. Что может приятнее, чем постоянное напоминание о любви, где бы ты не находился. Своего рода странный аутотренинг для мазохистов. Боль, которую нужно постоянно терпеть, чтобы стать сильнее.

      Ты говоришь, что во мне просыпается писатель, только когда я по-настоящему страдаю. Мне хочется думать, что это не так, но против твоих аргументов не поспоришь. Ты говоришь, что мне нужно страдание, чтобы чувствовать себя живым, чтобы отличать красоту от подделки, и истинные чувства – от пустотелого вакуума. А потом ты крестишься, и заставляешь креститься меня, и это добавляет того несказанного облегчения, которое бывает при причащении. Аллилуйя!

      Стены собора прекрасно расписаны, а изображения святых смотрят на нас как настоящие. Святая Мария – покровительница женщин и будущих матерей, пускает слезу, когда видит тебя, и эта слеза как животворящее вино, привносит в твое сознание надежду. Возможно это всего лишь оптический обман или иллюзия, а возможно это конденсат от влаги, что скопился в соборе, или роса. Кто знает, что это на самом деле, но ты веришь, что это неслучайно.

      2

      Пейзаж за окном совсем не тот, который складывается у меня в голове. Мне кажется, что в книге я должен написать, что мы сидим в придорожном кафе на обочине заброшенного шоссе: где авто проезжает один раз в час, где официантка разносит кофе в стеклянном чайничке и подливает его при первом требовании, где случаются грабежи, и где в туалете путники, выпачканные пылью дорог, жаждущие приключений, принимают свою дорожку кокса и отправляются в продолжение путешествия длинною в несколько белых сантиметров. Сейчас модно писать о таком. Но ничего похожего в этом заведении нет. Это совсем не то, что в хрестоматийных фильмах Дэвида Линча с его бесконечными разделительными полосами, что фигурируют в кадрах, странными персонажами, от которых бегут мурашки по коже и музыкой, что идет из самого подсознания. Похоже, настоящее путешествие в реальном мире, менее приспособлено к экранизации. Скучное, как холодный кофе.

      Наша машина ожидает нас на улице. Черный, как смола, корпус, хромированные диски, сумки и вещи в багажнике, бак полный бензина. Счетчик на спидометре отмотал уже изрядный километраж. Интересно, как долго человек может скрываться от себя, даже на самой быстрой машине, прежде чем поймет, что его одиночество неотделимо от него самого? Я бросаю свою работу чертового государственного служащего, чтобы остаться с тобой, залезаю в долги, лишь бы собрать денег на эту поездку и понимаю, что становлюсь проклятым всеми святыми, из-за того, что ввязался в это путешествие, ведущее нас прямиком в ад.

      Ты перечитываешь абзац текста, и я прошу для тебя еще немного кофе.

      – Мне кажется, это достаточно ярко, – говоришь ты, – если наше путешествие не будет насыщено приключениями, то твою книгу никто и никогда не прочитает.