Полночный прилив. Стивен Эриксон
и бредет бесконечными тропами трагедии.
Обитель Зверя в этой долине – всего лишь царапина на твердой коже Дольмена.
Никого нет на Костяном троне. Хаос затачивает оружие, убийства продолжаются. Из мощного водоворота выходят существа, и убийства творятся без меры.
На такую силу следует ответить. Странник возвращается и бросает семя в пропитанную кровью землю. Так возникает Обитель Азатов.
Смертельное пристанище для тиранов… их нетрудно соблазнить. Так достигается равновесие. Но ведь равновесие жуткое, правда? Нет конца войнам, хотя и стало их меньше, так что наконец все сосредоточилось на них.
В голосе Ведьмы звучало вольное чародейство. Грубая песня врывалась, мучила, открывала видения разуму всех слушающих. Пернатая Ведьма вернулась из Первоначального ужаса, и не было страха в ее словах.
– Но шаги времени и есть тюрьма. Мы закованы в прогресс. И Странник приходит снова, и возникает Обитель Льда, с прислужниками, путешествующими по владениям, чтобы противостоять времени. Бродяга, Охотница, Закройщик, Оруженосец, Дитя и Семя. А на Ледяном троне сидит Смерть, в капюшоне, стылая; похищает любовь, разбивает тревожные оковы смертной жизни. Это дар, дар холодный.
Затем, чтобы снова достичь равновесия, был рожден Элейнт, и хаос обрел плоть – плоть драконью. Правила Королева, убиваемая снова и снова каждым ребенком, которого приносила. И ее Консорт, не любящий никого, кроме себя. Вассал – слуга и телохранитель, обреченный на вечное поражение. Рыцарь, клинок самого Хаоса – не вставай на его пути! И Врата, которые есть дыхание. Вивал, порождение драконов, и Дама, Сестра, Пьющий кровь и Землемер. Павшие Драконы.
И остается еще одна Обитель…
Удинаас в унисон со всеми прошептал:
– Пустая Обитель.
Пернатая Ведьма внезапно наклонила голову, ее чело нахмурилось.
– Что-то кружит над Пустым троном. Не знаю что, но… кружит. Бледная рука, пляшет сама по себе… нет, это…
Она оцепенела, из ран на плечах хлынула кровь, и ее оторвало от пола.
Крича, собравшиеся повскакали на ноги и ринулись вперед, протягивая руки.
Поздно! Невидимые когти сомкнулись крепче, и невидимые крылья взметнули пыль в сарае. Пернатую Ведьму понесло в тень под закругленным потолком. Она закричала.
Удинаас бросился, расталкивая всех, к деревянной лестнице, ведущей на чердак. Щепки впивались в ладони, когда он карабкался по крутым грубым ступеням. Крики Пернатой Ведьмы наполняли воздух, пока она извивалась в невидимых когтях. У воронов нет таких когтей…
Он добрался до чердака, не отрывая глаз от Пернатой Ведьмы, в шаге от края прыгнул в воздух и, растопырив руки, пролетел над головами толпы внизу.
Он целился в беснующийся воздух, пытался дотянуться туда, где парило невидимое существо. И столкнулся с тяжелым чешуйчатым телом, обхватил руками нечто липкое и мускулистое. Раздалось дикое шипение, над левым плечом лязгнула челюсть.