Ее величество королева. Никола Мизази
пиршеств, оргий, необузданного грабежа и обогащения, и притом полной безответственности перед законом. Ничто в мире не было так ненавистно этим людям, как формальные стеснения со стороны властей ради порядка и общественной безопасности. Надо, конечно, рисковать жизнью… Но что значит целая жизнь по сравнению с годом – даже только одним месяцем – свободного разгула воинственных страстей. Отцы их говаривали: «Лучше год быком, чем сто лет волом». Да и умирать с оружием в руках, в бою, под открытым небом куда лучше, чем околевать в своей норе, на соломе под старость, прожив многие десятки лет под ярмом нелепых стеснений и работы, как раб, – умирать долго, медленно, чувствуя, как болезнь гложет, рвет их мясо и кости…
Восторги доходили до стихийности. Атаманы восклицали, махали руками, перекликались с товарищами, стоявшими подальше, здорово переталкивались от радости кулаками с соседями и хохотали, беспрестанно повторяя громкий клич:
– Да здравствует королева!
С лица королевы не сходила благосклонно-добродушная улыбка; глаза с видимым удовольствием наблюдали за разыгравшейся перед ними сценой.
Однако, дав атаманам нарадоваться, королева серьезно, почти строго, обратилась к ним опять. Они стихли.
– Мой казначей, – произнесла она, – выдаст вам деньги на обратный путь. Приехав домой, созовите всех своих старых боевых товарищей, а также всех, кто пожелает пристать к нашему делу. Позаботьтесь, чтобы люди были вооружены хорошо, вербуйте как можно больше людей смелых. Вождь каждого значительного отряда будет на правах командира полка. Одновременно с вами прибудет мой особый уполномоченный и позаботится обо всем, что вам нужно. Главное же – ни малейшего промедления. Как только враг вступит в королевство, начинайте свое дело: истребляйте всех, кто склонен пристать к нему. Впрочем, вам не замедлят передать наши дальнейшие указания. А покуда каждый из вас должен целовать крест, поклясться в верности королю и святой вере нашей.
Королева сделала знак рукой по направлению к свите. Один из придворных, приблизясь к ней с поклоном, вручил ей серебряное распятие. Каролина встала и, подняв высоко крест, торжественно произнесла:
– Клянетесь ли вы защищать трон и алтарь, не щадя живота своего?
– Клянемся! – как один человек, отозвались присутствующие.
– Клянетесь ли вы истреблять без пристрастия всех – земляков и чужаков – врагов наших?
– Клянемся! – отвечали атаманы, протягивая правые руки по направлению к распятию и тем как бы подтверждая клятву.
– А теперь, – прибавила Каролина Австрийская, сияя торжеством, что еще более увеличивало ее красоту и величавость, – приблизьтесь целовать крест. Да благословит вас Всемогущий, как благословляю вас я, именем короля, власть которого только от Бога. А в знак нашего королевского благоволения допускаю вас поцеловать мою руку.
Толпа ринулась к Каролине с громким возгласом:
– Да здравствует королева!
Странно,