Столп огненный. Кен Фоллетт
чести у тебя нет. Верни мои деньги!
– Вы их получите, можете не сомневаться.
– Тогда отведи меня к себе домой.
– К сожалению, это невозможно. Моя матушка, мадам де Шатенеф, вряд ли сочтет вас достойной гостьей.
– Твоя мать никакая не де чего-то там! – презрительно бросила вдова.
– А мне вы говорили, что студент и живете в университете, – заметил Бертран, трезвевший с каждой следующей минутой.
Все кончено, понял Пьер. Денег пьянчужки Бертрана ему не видать. Он резко развернулся к своей несостоявшейся жертве.
– Ступайте к дьяволу! – процедил он сквозь зубы, затем вновь повернулся к мадам Бошен. Жаль расставаться с этими обильными и теплыми телесами, с этой веселой проказливостью, но ничего не поделаешь. – И вы тоже!
Пьер накинул на голову колпак плаща. Пустая трата времени. Экая незадача. Придется завтра начинать все заново. А если и завтра ему встретится кто-то из облапошенных ранее? Как ни крути, вечер безнадежно испорчен. От двери снова донесся многоголосый клич во славу «французского Кале». К дьяволу ваш Кале, подумал Пьер, и шагнул к выходу.
К его изумлению, вояка с наполовину отрубленным ухом поднялся и преградил ему путь.
Господи, что еще? – подумалось Пьеру.
– В сторону! – надменно произнес юноша. – Вас это не касается.
Воин остался на месте.
– Ты вроде сказал, что тебя зовут Пьер Оман де Гиз?
– Верно, поэтому вам лучше посторониться, если не хотите неприятностей от моей семьи.
– Семейство де Гиз вряд ли доставит мне неприятности, – ответил воин с холодной уверенностью, чем изрядно встревожил Пьера. – Мое имя Гастон ле Пан.
Не оттолкнуть ли его и не кинуться ли бежать? Пьер оглядел ле Пана с ног до головы. Тому на вид было около тридцати; ростом он уступал Пьеру, но был широк в плечах. Голубые глаза смотрели сурово. Искалеченное ухо свидетельствовало о том, что мужчина близко знаком с насилием. Пожалуй, такого не отпихнешь.
Пьер пожал плечами и спросил прежним надменным тоном:
– И что вам нужно, ле Пан?
– Я работаю на семейство де Гиз. Командую их домашней стражей. – Сердце Пьера ушло в пятки. – От имени герцога де Гиза я арестую тебя за неподобающее поведение и оскорбление титула.
– Я так и знала! – воскликнула вдова Бошен.
– Послушайте, приятель, – начал Пьер, – я вас уверяю…
– Судье будешь объяснять, – бесцеремонно перебил ле Пан. – Расто, Брокар! Взять его!
Пьер и не заметил, как двое других воинов поднялись из-за стола и тихо встали рядом с ним. Теперь они крепко стиснули его руки. Хватка у солдат была поистине железной, а потому Пьер даже не попытался вырваться. По кивку ле Пана солдаты вывели юношу из таверны.
В спину ему полетел крик вдовы:
– Надеюсь, тебя повесят, прохиндей!
Снаружи стемнело, но узкие, извилистые улочки старинных кварталов изобиловали гуляками. Отовсюду звучали здравицы в честь Меченого, на каждом углу распевали задорные песенки, высмеивавшие англичан. Расто и Брокар шли