Пертская красавица. Вальтер Скотт
в пальцах и запястье.
– А скот, – продолжал Генри, – его отец и братья наворовали себе помаленьку, овцу за овцой.
– Чем меньше будем о них говорить, тем лучше – сказал Гловер, снова приняв степенный вид. – Братьев у него не осталось, и его отец имеет большую власть и длинные руки – он простирает их всюду, куда может, а слышит он на любое расстояние… Не стоит говорить о нем без надобности.
– И все-таки он отдал единственного сына в ученики к пертскому перчаточнику? – удивился Генри. – По-моему, ему скорее подошло бы изящное ремесло святого Криспина{64}, как оно у нас именуется. Уж если сын великого Мака или О’{65} идет в ремесленники, ему надо выбрать такое ремесло, в котором он может брать пример с князей.
Замечание это, хоть и сделанное в шутку, пробудило в нашем добром Саймоне чувство профессионального достоинства – преобладающее чувство, отмечавшее всю повадку ремесленника тех времен.
– Ошибаешься, Генри, сынок, – возразил он веско. – Перчаточники принадлежат к более почтенному цеху, поскольку они изготовляют нечто, что служит для рук, тогда как сапожники и башмачники работают на ноги.
– Оба цеха – равно необходимые члены городской общины, – сказал Генри, чей отец был как раз сапожником.
– Возможно, сын мой, – сказал Гловер, – но не равно почтенные. Ты посуди: руку мы подаем в залог дружбы и верности, а ноге не выпадает такой чести. Храбрец сражается рукою – трус пускает в ход ноги, когда бежит с поля боя. Перчаткой размахивают в воздухе, сапогом топчутся в грязи… Приветствуя друга, человек ему протягивает руку, а захочешь ты отпихнуть собаку или того, кого ставишь не выше собаки, ты его пнешь ногой. По всему белому свету перчатка на острие копья служит знаком и залогом верности, брошенная же наземь, она означает вызов на рыцарский поединок. А со стоптанным башмаком, насколько я припомню, связано только одно: иной раз старая баба кидает его вслед, чтобы человеку была удача в пути. Но в эту примету я не больно верю.
Красноречивая попытка друга превознести достоинства своего ремесла позабавила оружейника.
– Право, – сказал он с улыбкой, – я не из тех, кто склонен принижать ремесло перчаточника. И то, сказать, я ведь и сам выделываю рукавицы. Но, глубоко почитая ваше древнее искусство, я все же не могу не подивиться, что отец Конахара отдал сына в учение к ремесленнику из Нижней Шотландии, когда в глазах этих высокородных горцев мы стоим куда ниже их и принадлежим к презренному племени трудовых людей, только того и достойных, чтобы ими помыкали и грабили их всякий раз, когда голоштанник дуньевассал{66} увидит, что можно это сделать спокойно, без помехи.
– Да, – молвил Гловер, – но отец Конахара был вынужден к тому особыми… – Он прикусил язык и добавил: – Очень важными причинами. Словом, я вел с ним честную игру, и я не сомневаюсь, что и он поведет себя со мною честно. Но своим неожиданным уходом мальчишка поставил меня в затруднительное положение. Я ему кое-что
…