Рожденная огнем. Карен Мари Монинг
оргазма я выгнула шею и зарычала. Черт бы побрал этого мужчину, он прикасается ко мне, и я взрываюсь, двигаюсь в раскаленной дымке желания от одного оргазма к другому, пока он наконец не перестает ко мне прикасаться.
Он отлично знает, что делать с моим телом. Невероятно. Даже пугающе. В желании, в похоти мы с Бэрронсом идеально подходим друг другу. В повседневной жизни мы как два дикобраза, вынужденные осторожно кружить на определенном расстоянии друг от друга, потому что от любого укола оскаливаемся и убегаем. Не оттого, что иглы больно колются. А оттого, что мы оба… взрывоопасные. Темпераментные. Гордые. До чертиков сложные. Это делает сложными наши дни и потрясающими ночи. Я не могу измениться.
Он не станет меняться. Вот и все.
Здесь и сейчас, в сексе, мы едины, между нами возникает связь, позволяющая длить совместные дни. Я взрываюсь в очередном оргазме, слышу, как он издает низкий животный горловой звук, от которого у меня сносит крышу, как этот звук вибрацией отдается в тазовых костях, а от них рокочущим мурлыканьем распространяется по всему телу, расширяя мой оргазм до невероятных пропорций. Это необходимо нам обоим, жизненно важно для нашей способности оставаться вместе.
Я не могу себе позволить не трахаться с ним как можно чаще, потому что секс выступает тем клеем, который держит нас рядом, связывает, становится единственным поводком, ошейником, цепью, которую мы оба позволяем на себя надеть, местом, где все остальное отсекается и мы остаемся наедине, превращаясь в нечто большее, чем были порознь. Я понимаю теперь, отчего он трахается с самозабвением умирающего, который ищет Бога. Из всех известных мне вещей секс с ним ближе всего к божественному. Бэрронс – мой храм. Каждая ласка, каждый поцелуй – аллилуйя.
Если у вас с этим проблемы, сожгите меня в Аду.
Он будет там со мной.
И нам будет плевать.
Когда оргазм схлынул, полыхнул раскаленной вспышкой и снова отступил, Бэрронс откинулся назад. Его глаза мерцали красным огнем, лицо наполовину трансформировалось в звериное. Он стал на два фута выше, чем раньше, плечи заметно расширились, кожа потемнела до блеклого оттенка красного дерева. Я ощущала его когти. Видела, как из черепа начинают проступать бугры рогов. Я дрожала от только что пережитого оргазма, и все равно свежий взрыв желания прошил мое тело, освятил кровь, открыл шлюзы, которые, оказывается, были закрыты. На миг я задохнулась, ошеломленная внезапным осознанием того, что несколько месяцев подавляла в себе эмоции. Все до единой. Как и в тот раз, когда поверила, что убила его на скале с Риоданом. Я скользила по поверхности бездонного озера, подобно плоскому камушку, запущенному кем-то, и была благодарна, что чувствую себя бесстрастным наблюдателем, невидимым рассказчиком чужих историй. Я жаждала стать невидимой. Я хотела исчезнуть задолго до того, как это произошло в действительности. Во мне был неочевидный дефект, и дело вовсе не в Книге. Сама я едва ли могу его исправить. По крайней мере известными мне способами. Постоянный неразрешимый бедлам в моей голове заставлял меня