«Ничего особенного», – сказал кот (сборник). Майкл Суэнвик
припасы. Его еда была хуже той, которую приготовила мать Линнеи. Но когда Линнеа сказала об этом, Гюнтер фыркнул:
– Радуйся, что я тебе вообще хоть что-то дал. – Потом он долго смотрел в безлюдную чащу леса и наконец сказал: – Знаешь, ты не первая девчонка, которую я встречаю на пути. Одну я повстречал там, где прежде был Гамбург. Когда я свалил оттуда, она увязалась со мною. И ведь знала о моих делах, и все же… – Он выудил откуда-то медальон и протянул его Линнее. – Смотри!
В медальоне был женский портрет. Самой обычной симпатичной женщины. Ничего особенного.
– И что с нею случилось? – спросила Линнеа.
Тролль скорчил рожу и показал зубы.
– Я ее съел. – Вид у него был такой дикий, что дальше некуда. – Если у нас продукты кончатся, я и тебя могу поджарить и съесть.
– Я знаю, – сказала Линнеа. Все тролли такие. Она много знала о них. Они едят все, что попадется. Они едят даже людей. Они едят даже других троллей. Так сказано в ее книгах. И, поскольку он сам не говорил, она спросила: – А куда ты идешь?
– Не знаю. Куда-нибудь, где безопасно.
– Я иду в Годастор. Моя карта знает дорогу.
Гюнтер очень долго обдумывал услышанное. И наконец спросил, чуть ли не выдавив из себя слова:
– Ты как думаешь: там безопасно?
Линнеа энергично закивала:
– Да.
Гюнтер вытащил карту из рюкзака девочки и спросил:
– Далеко отсюда до Годастора?
– Он по другую сторону горы; день, если идти по дороге, а через лес – в два, а то и в три раза дольше.
– Какого черта я вдруг попрусь через лес? – Он сунул карту обратно в рюкзак. – Ладно, малявка, идем в Годастор.
Когда день хорошо перевалил за полдень, за их спинами стала нарастать великая тьма, уплотнявшая тени в лесу и вздымавшаяся все выше и выше, пока полнеба не стало черным, как сажа в печи. Линнеа никогда еще не видела такого неба. На них обрушился ледяной ветер – такой холодный, что вышибал у Линнеи слезы и тут же замораживал их на ее щеках. Снеговые смерчики срывались с сугробов и плясали над пустой черной дорогой. Не прекращая вращения, они собирались в призрачную женскую фигуру. А та подняла руку и указала на людей. Над ее головой появился темный вихрь, походивший на рот, открывшийся, чтобы заговорить.
С воплем ужаса Гюнтер метнулся с дороги и помчался вверх по склону между деревьями. Там лежали глубокие сугробы, и он пробивал сквозь них траншею.
Линнеа неуклюже затопала следом.
Она не могла бежать так быстро, и поначалу казалось, что тролль все-таки бросит ее здесь. Но на полпути Гюнтер оглянулся через плечо и остановился. И после недолгого колебания рванул обратно к ней. Подхватив Линнею, он посадил ее на плечи. Держа ее за ноги, чтобы она не упала, он поплелся вверх. Линнеа крепко ухватилась за его голову.
Снежная дама не стала гнаться за ними.
Чем дальше от дороги убегал Гюнтер, тем теплее становилось вокруг. Через вершину хребта он перевалил уже при обычном зимнем морозце. Но когда он достиг этого рубежа, ветер за их спинами внезапно громко взвыл – совсем женским голосом.
Без