Таежный гамбит. Юрий Достовалов
молчал.
– Да, – продолжал командующий, – его прежняя «революционная» карьера весьма несимпатична, весьма. Ну, к примеру, избежав после убийства великого князя ареста, Куликовский, придя на прием к московскому градоначальнику графу Шувалову в июне пятого года убил его из револьвера. Осужденный Московским окружным судом к смертной казни через повешение, Куликовский, после подачи прошения о снисхождении на высочайшее имя, отделался каторжными работами без срока. Позднее наказание было снижено до пятнадцати лет каторги, а в одиннадцатом году он был выслан на поселение в Забайкалье. Работал в торговой фирме тамошних купцов Солодовых. С тех пор от политики совершенно устранился. Читает лекции бурятам и монголам. Но самое главное, Александр Петрович, он люто, свирепо ненавидит большевиков. Считает их узурпаторами. Впрочем, он прав, не так ли?
– И какую же роль вы отводите этому перекрещенцу в деле, насколько я понимаю, связанном с моей предстоящей миссией? – вместо ответа резко спросил Мизинов.
– Вы вместе с ним отправитесь в Харбин, он прекрасно знает город и некоторых весьма полезных нам людей в Маньчжурии. Работая на Солодовых, он по долгу службы часто бывал в Харбине. Его, можно сказать, каждая собака там знает. О золоте не беспокойтесь – оно целиком под вашим контролем. К тому же вам выделят роту надежных бойцов. Дело Куликовского – доставить вас в Харбин, помочь там обосноваться. Займетесь ремесленничеством, например, приторговывать станете, лавку откроете. Придет время – и золото, и лично вы, Александр Петрович, нам очень, очень понадобитесь.
– Если так, я согласен, ваше превосходительство, – Мизинов поднялся, одернул китель. – Когда я увижу этого Куликовского?
– Да хоть сейчас, – с улыбкой ответил Вержбицкий. – Он у меня тут, в штабе, кое-какие дела выправляет. – Господин капитан! – крикнул командующий, открыв дверь в канцелярию, – позовите ко мне господина Куликовского!
Через минуту в кабинет Вержбицкого мягкой, но уверенной походкой вошел невысокий лысеющий человек в очках. На вид Мизинов дал бы ему лет шестьдесят, но, очевидно, он был моложе. Возможно составленное прежде впечатление об этом человеке сыграло роль, а может быть, Мизинову не понравился какой-то пошлый, ехидный вид этого господина, но Куликовский с первого взгляда пришелся ему не по душе.
«Вот что делает с людьми время и неправедная жизнь, – подумал Мизинов и вспомнил, что предрекал таким субъектам святитель Игнатий (Брянчанинов): „Во всю свою жизнь будут смахиваться в шельмовство!“ Дай-то Бог, чтобы в Харбине у меня с ним все кончилось».
– Петр Александрович, я рад вам представить героя нашей армии – генерал-майора Александра Петровича Мизинова! – представил командующий.
Мизинов и Куликовский пожали друг другу руки. Мизинов – с легким презрением, которого, однако, постарался не выказать, Куликовский – с явным заискиванием.
– Мы наслышаны о подвигах его превосходительства, – льстиво и вкрадчиво, каким-то треснувшим, сухим гортанным голосом проговорил Куликовский. – Мне лестно, что