Звездный лед. Аластер Рейнольдс
надо подготовить шахты к заряду.
– Белла, от кометы нам не нужно ничего откалывать. Она пойдет легко и надежно до самого дома.
– Я говорю не про модификацию формы. Мы просто должны разнести эту штуку в клочья.
Светлана Барсегян смазала ярко-зеленым дезинфектантом потертости в паху, щелкнув застежкой, сдернула с руки браслет-дозиметр и увидела, что полученная за выход доза осталась много меньше четырехсот миллизиверт. Затем натянула трико, черную футболку с эмблемой «Термоядерных систем „Локхид-Хруничев“», сунула ноги в потрепанные серые кроссовки и запустила пятерню в слипшиеся после скафандра волосы – от пота чесалась голова.
Затем Светлана воткнула в уши пару розовых берушей, заглушая гул. За исключением двух часов в сутки, когда отключали машины, на «Хохлатом пингвине» было куда шумнее, чем в «Орлане-19».
Лабиринт внутренних коридоров привел ее ко второй центрифуге. Крэйг Шроуп уже сидел в офисе Беллы. Светлана напомнила себе, что придется немного потерпеть и быть очень вежливой.
Белла раздавила сигарету в пепельнице и что-то произнесла. Ее губы двигались, но слов не было слышно. Смутившись, Барсегян сообразила, что не вынула беруши. Уложила их в пластиковую коробочку и сунула ее за эластичный пояс трико.
– Извините!
– Я как раз предлагала тебе сесть, – благодушно сообщила Белла и подождала, пока Света усядется в легкое складное кресло.
Звукоизолированный, с ковром на полу, офис Беллы был самой большой личной каютой на корабле. Здесь же капитан и жила. На пепельно-серых стенах там и сям висели яркие карты эхограмм, зернистые, с аляповатой яркостью расцвеченные силуэты затонувших кораблей и кораллов. Эхограммы были с прошлых подводных экспедиций. Неизменным в офисе всегда оставался лишь огромный, пятисотлитровый аквариум.
Светлана знала: Шроуп ненавидел аквариум. Считал его нарушением правил, недопустимым для начальства. Подобное Шроуп искоренял изо всех сил на Большом Красном. Там его и прозвали Бультерьером. Поговаривали, «Глубокая шахта» отправила его на «Хохлатый пингвин», только чтобы убрать как можно дальше от Марса. И вот он сидел рядом с Беллой за столом, где должен был сидеть Джим Чисхолм, вертел в пальцах ручку с эмблемой компании и выглядел очень довольным собой.
– Простите, что вызвали без предупреждения, – выговорил он низким, урчащим, вкрадчивым баском.
Светлана поерзала в кресле, но ответить не соблаговолила.
– Как смена? – поинтересовалась Белла.
Ожерелье из акульих зубов свисало на ее вытертую клетчатую рубаху. Под ней виднелась черная майка с золоченой эмблемой «Бар и гриль „Титаник“».
– Бывало и лучше. Обморок – не самый мой любимый способ коротать время снаружи.
– Снова восемнадцатые? – спросила Белла.
– Те же проблемы с тримиксом.
– Не забудь внести в официальный файл отчета. Штаб-квартира может заставить нас пользоваться восстановленным из барахла дерьмом, но любить его нам не обязательно.
– Все оборудование