Звездный лед. Аластер Рейнольдс
о результатах главам ваших отделов. А они через полтора часа доложат мне. Основываясь на вашем мнении, я и приму решение.
Белла развела руками:
– Хотела бы я рассказать вам больше. Но не могу: сама почти ничего не знаю. И дать вам много времени на размышления тоже не могу – его нет. С топливом у нас очень напряженно.
Она снова посмотрела на Светлану, будто прося подтверждения, и, как обычно, повторила наиболее важное:
– Один-единственный час. Простите, но по-другому – никак.
Белла подхватила нейлоновый репшнур, тянущийся через зал, двинулась по нему к выходу. Но тут же остановилась и, окинув взглядом команду, сообщила:
– Чтобы не забыть, скажу сразу. Знаю, кое-кто из вас умирает от любопытства. Так вот, выиграло «Динамо-Киев». По пенальти.
Повинуясь внезапному желанию, Райан Эксфорд остановился на полпути к пациенту, взял со стола флекси, вызвал позднейшую томографию мозга Джима Чисхолма, погладил пальцем яркое изображение, вращая его так, чтобы стала виднее сложная трехмерная структура. Внутренность черепа Джима уже была для Райна столь же знакомой, как и архитектура его далекого дома на берегу залива Альбемарл. Доктор знал закоулки этого мозга, его подвалы и чердаки, секретные комнаты, укромные ниши, трещины и дефекты. Он знал и его чудовищ. Смотрел на сканы ясным, безжалостным взглядом профессионала и знал, что не упустил ничего. Болезнь прогрессировала совершенно стандартно. Как текст из учебника: «диффузная инфильтрация центральной нервной системы и периферийных структур, сжатие, инвазия и разрушение соседствующей мозговой паренхимы». Нелепо было надеяться, что сканы изменятся, но доктор не мог удержаться от искушения изучить их еще раз. А вдруг он прежде не обратил внимания на какую-либо деталь, малозаметный признак уменьшения опухоли?
Эксфорд затемнил экран, вернул флекси на стол. Ничего не изменилось – и не могло измениться.
Он заметил дежурную медсестру, Гэйл Симмонс. Она отошла от занавешенного закутка, где лежал Джим. Девушка несла полный крови шприц с иглой, закрытой колпачком, и пакет из-под физиологического раствора.
– Как наш гость? – спросил доктор.
– Без жалоб, – ответила она с отчетливым южным акцентом – мягко тянула слова, почти проглатывая паузу между ними.
Симмонс была юной, смышленой и талантливой. Она перевелась в «Глубокую шахту» из больницы «Норфсайд», что в Атланте. Длинные черные волосы Гэйл носила исключительно распущенными. Ее здесь любили.
Эксфорд коснулся ее рукава и спросил вполголоса:
– Гэйл, а как насчет сказанного Беллой?
– Для меня лучше то, что лучше для пациента.
Эксфорд кивнул и заглянул ей в глаза, пытаясь определить, что она чувствует на самом деле. Медсестра моргнула и отвернулась.
– Я тоже так подумал.
Чисхолм слушал Чарльза Мингуса, «Goodbye Pork Pie Hat». Эксфорд, зайдя в огороженный занавесями пятачок, понизил громкость до едва различимого шепота. Чисхолм равнодушно посмотрел на доктора, зная, что тот с равным успехом может принести