Звездный лед. Аластер Рейнольдс
нам и не придется тебя замораживать. Вдруг еще есть способ доставить вовремя домой.
Чисхолм кивнул, словно понял соль шутки:
– Значит, Янус?
– Моя профессиональная рекомендация такова: голосуй за Янус. Я говорил с Беллой. Когда мы закончим рандеву с ним, то отправимся домой самым коротким маршрутом. Возможно, встретим шаттл на полпути. Но даже если не встретим, полагаю, сможем доставить тебя домой через семь-восемь недель.
– Это не поздно?
– Едва мы вернемся, нас захотят растащить на сувениры. А когда выяснится, что на борту – больной, все нации планеты передерутся за право лечить тебя.
Чисхолм закрыл глаза и откинулся на подушку. Едва слышный на фоне гула машин, Мингус перешел к «Open Letter to Duke». Пару секунд доктор и пациент слушали музыку, будто в ней таился ответ, как избежать рискованной встречи с чем-то чуждым и непонятным, а также посмертной заморозки.
– Так пока никого и не оживили?
– Да, но прогресс налицо. Они уже занимаются млекопитающими. В прошлом году вернули кролика.
Кабина скользила вдоль хребта «Хохлатого пингвина». Белла расстегнула куртку и сняла флекси, заряжавшуюся от телесного тепла. Легкий поворот кисти – и кожистый пластик затвердел. В живых жидких кристаллах флекси высветилось меню «Шипнета», слегка подкрашенное сине-зеленым в тех местах, где клетки начали отмирать.
Белла зашла в личный раздел сети и открыла последнее письмо от Пауэлла Кагана. Тот сидел в гостиной, мебель вокруг блестела от лунного света. Издалека слабыми волнами накатывал какой-то рокот. Белла сперва подумала про шум автострады, но затем поняла: прибой. Комната показалась знакомой. Картину на стене – репродукцию обложки одного из любимейших Каганом альбомов в стиле «ню металл» – Белла определенно уже видела. Прошло двадцать пять лет, но память сохранила в мельчайших деталях и виллу, и остров.
Каган мало изменился. Его седые волосы были по-прежнему, как в юности, смазаны гелем и зачесаны. Ворот черной рубашки расстегнут, на плечи наброшен белесый свитер с рукавами, связанными на груди. Кагану вот-вот исполнится восемьдесят, а походил он на профессионального теннисиста едва за пятьдесят, вышедшего на пенсию, но продолжающего тренироваться и очень следящего за собой.
– Белла, привет. Извини за беспокойство, но, к сожалению, придется шевелиться быстрее. Китайцы продвинулись дальше, чем мы полагали.
Он поднял бумажную копию «Чайна дейли». От нее на стол лилось бледное сияние.
– Они пишут о собственной самостоятельной экспедиции. Собрали людей, готовятся к старту. Скорее всего, их двигатель разлетится в клочья вместе с командой при запуске. Но следует быть готовыми на случай, если не рванет. Я говорил с Ингой, и она – хотя, конечно, не на камеру – согласилась со мной.
Он сказал «Инга» так обыденно и просто, что до Беллы не сразу дошло, кого он имел в виду. Боже мой, Инга де Йонг, генеральный секретарь Организации Объединенных Экономик.
Каган поерзал в кресле. Шум прибоя накатил, будто помехи в приемнике.
– Белла, мы давно друг друга знаем,