Балапан, или Как исчез из России один народ. Victor Ekgardt
срок, от смерти, которая уже раскрыла свои широкие объятия. Чудище нуждалось в помощи человека. У чудища-собаки тоже были далеко не лучшие дни ее жизни. Как и ее морда, вся остальная она была соответственных размеров, тоже огромной, однако это ее не спасало от всевозможных собачьих неприятностей.
Роберт от этих собачьих нежностей мало-помалу пришел в себя, что было сделано с крайней неохотой. Ему уже было хорошо там, а в этот голодный и холодный мир он возвращаться никак не хотел. Собака стояла перед ним и тихонько жалобно скулила – «помогите». Он оглядел ее – она была изрядно потрепана, очевидно, в драках не на жизнь, а на смерть. Но самое плачевное было то, что вся ее шерсть была в репейниках, которые настырно цепляли свое семя на всех мохнатых и волосатых, но методы распространения семени одних нередко становятся проблемами для жизни других, поскольку все это взаимодействие происходит на одном уровне, в одной плоскости.
Вернемся к несчастной собаке и вряд ли более счастливому Роберту. После медленного и мучительного возвращения он принялся за дело. Стал вырезать, выковыривать из длинной и густой шерсти собаки все эти репейники, которыми она была покрыта с ног до головы, с головы до хвоста, вдоль и поперек, не было от них абсолютно никакого свободного места. Собаке любое ее движение причиняло боль. Ах как пригодился ржавый и тупой нож. Собака, а точнее пес, как установил Роберт во время этой операции, саму эту болезненную процедуру переносил терпеливо, иногда поскуливая от боли, но не предпринимая ни малейших попыток убежать или укусить обидчика. Роберт начал с головы и, добравшись до хвоста, обнаружил, что тот в середине имел открытый перелом, и конец хвоста держался практически только на шкуре, в открытой ране копошились черви. Четырнадцатилетний пацан, этот мальчик, принял единственно правильно решение, предпринял спасающую жизнь ампутацию. С этой целью он вынул из потухшего огня головешку, положил на нее хвост собаки, поставил на него тупой ржавый нож, и второй такой же головешкой ударил со всего маху по ножу. В этот удар он вложил все свои силы. Операция прошла успешно. Пес рванул было наутек, но тут же вернулся, зализывая свой хвост и облизывая руки Роберту, при этом порываясь лизнуть его и в лицо, с переменным успехом. Таким образом пес лишился не только своего хвоста, но и значительной части своего зимнего одеяния. Он безропотно дал замотать остаток хвоста в тряпку, которую вырвал из подкладки своей телогрейки юный хирург. Как и Роберт, это было голодное создание, которое остро почувствовало голод некоторое время спустя после освобождения от болячек…
Костер давно потух, спичек больше не было. Но тут Роберт вспомнил, что во время ампутации головешка, которой он ударял по ножу, была теплой. Сразу он не придал этому значения, а теперь вспомнил. Он взял головешку в руки – закрученный-перекрученный ствол деревца. Она действительно была теплой. Он попытался при помощи ножа добраться до недр деревяшки; ценой огромных усилий удалось ее если не расколоть, то надколоть,