Лучше лизнуть, чем гавкнуть (сборник). Александр Лядов
Марина. – Начальник злой, предупреждаю.
– Спасибо, родная, порадовала… Можно?
– Можно, можно, даже нужно, – пробасил начальник цеха Валуев.
На силу голосовых связок он не жаловался. Умел их продемонстрировать. Человеком был неординарным. Прошёл всю войну. Партизанил в лесах Белоруссии. Потерял полруки, носил протез. Был, мягко говоря, строг, но справедлив. Ценил юмор. Горько шутил: «Наград у меня много. Образования мало. Правда, у нас руководить можно и без него. Нужно иметь полголовы и два языка. Вместо диплома у меня глотка хорошая».
Цеховая кличка – «Партизан». Он и в цеху проводил оперативки нестандартно. Постукивал протезом по столу, на котором по тем временам укладывали стекло. Нередко, когда бывал недоволен, если кто-то напортачил, он возбуждался, постепенно повышал свой громовой голос, а в конце гневной тирады бил по столу кулаком, то бишь протезом. Стекло – вдребезги. Это означало, что оперативка закончилась, а провинившемуся премии не видать.
Однажды, после очередного разноса, Валуев грохнул по столу протезом, но стекло не разбилось. Тишина. Валуев и все присутствующие с непониманием и удивлением уставились на стол.
– Это… это… Что это? – как-то тихо спросил он.
– Так это я поменял стекло, Николай Михайлович. Плексигласом называется, – бодро ответил заведующий хозяйством в цехе.
Начальник внимательно посмотрел на него, на стол, снова зло на завхоза.
Тот как-то съёжился.
– Новые материалы. Экономия, – всё тише и тише произносил завхоз, не зная, что будет дальше.
– Бездельники! Не дают нормально работать, – уже как-то добродушно закончил «Партизан» под общий хохот.
Я часто вспоминаю его, когда посещаю рестораны высокого класса, с культурным обслуживанием, уютной обстановкой, тихой музыкой и вкусными блюдами, вежливыми официантами и официанточками… В те годы подобных заведений было мало.
Как-то раз наша небольшая делегация прибыла в столицу по производственным вопросам. Вечером Валуев предложил пойти в один из самых шикарных ресторанов.
Сначала нас не хотели пускать, поскольку по одежде, говору, по манерам опытные стражи сразу поняли, что мы из провинции. После коротких переговоров (показали документы – два ветерана войны) нас всё-таки пропустили. Публика – в основном иностранцы.
Подошёл молодой официант:
– Что желаете? – и начал записывать «пожелания» из блюд, названий которых мы никогда прежде не слышали.
Единственный напиток, уверенно нами названный, был «четыре по сто пятьдесят». Он ещё не закончил записывать, кто что изволит, когда в зал вошла группа иностранцев в военной форме и расселась за приготовленные для них столы.
Увидев их, официант буквально изменился в лице, на котором появилось такое угодническое, такое рабское выражение, что мы все улыбнулись, а он, обращаясь к Валуеву как к старшему, дрогнувшим голосом произнёс:
– Простите, пожалуйста, к нам прибыла делегация во главе с немецким генералом. Я сначала их обслужу, – он показал рукой на вошедшую