Лучше лизнуть, чем гавкнуть (сборник). Александр Лядов
даже перевыполнили, пятьсот тонн арматуры прокатали, травматизма нет.
– Так это сегодня, а вчера? Недопили или перепили? Что вы там творили на демонстрации? Революционеры. А травматизм бывает не только физический, но и это… гм… Какой бывает? – он посмотрел на парторга.
– Идеологический.
– Вот! Понял?
Я понял. Я сразу всё понял. Вспомнил, что пели, но решил не сдаваться.
– Не знаю, о чём вы.
– Разъясни этому непонятливому, – велел Валуев парторгу и кивнул на меня.
– Позвонили из парткома завода, а им звонили из городского комитета партии. Сказали, что при прохождении вашей колонны… – парторг поднял свои пустые глаза на начальника.
– Нашей колонны, – зло уточнил Валуев.
– …при прохождении нашей колонны на демонстрации перед трибунами громко прозвучали оскорбления в адрес руководителей партии и правительства. Я спросил, в чём это выражалось? Они ответили, что антисоветчину не повторяют. Требуют разобраться, очень строго наказать виновных. Очень строго. Очень. И доложить.
– Вот так, ува-жа-емый мастер. Доработались. Вашу мать… Довоспитывались.
– Николай Михайлович, я за воспитание не отвечаю.
– Заруби себе на лобном месте. Ты – мастер! И в смене отвечаешь за всё – от сдачи металла до сдачи донорской крови… За всё. Понял?
– Понял.
Настроение падало.
– Та-ак. Иди готовь приказ о наказании Рубина, со строгим выговором, – сказал Валуев парторгу.
– С какой формулировкой?
– Что? – взорвался Валуев. – Я тебе ещё формулировки писать буду? Кто за воспитание отвечает? Ты! Я ещё подумаю, кого наказывать. Приказано – иди выполняй.
– Хорошо, Николай Михайлович, – спокойно ответил парторг, как будто это его не касалось, и вышел.
Пауза.
– Докладывай, что там было.
Молчу.
– Не прикидывайся дурачком. Я должен всё точно знать. Сопротивление бесполезно.
– Отработали ночь, собрались все вместе, «разогрелись» чуть-чуть. Нет, правда, чуть-чуть, Николай Михайлович. Нормально прошли по намеченному маршруту. Организованно, с плакатами. Своевременно и громко кричали «Ура!», «Да здравствует!», «Пусть крепнет!», «Слава! Слава! Слава!»… Вы в голове колонны, мы за вами.
– Я смотрю, ты весельчак. Ну-ну. Трепись дальше. Только покороче.
– Дошли до трибуны. С песнями, танцами, частушками. Как всегда. Трибуна невысокая, от нас недалеко. Там руководство машет всем ручкой, улыбаются. Вы же нашу крановщицу Катю – певунью знаете?
– Знаю, кто ж её не знает. Матом пропоёт – заслушаешься…
– Она всю дорогу всех веселила. Коля-резчик на гармони, кепочка набекрень, а она с платочком, пританцовывая, девка молодая, смачная, а голосина посильнее вашего…
Рис. М. Беломлинского
– Ты по делу говори, не увиливай. А про смачную – после работы.
– Есть! Возле трибуны разошлась. Видно, мужики на трибуне её возбудили… Катюху не удержишь – и выдала несколько частушек.