Рыжая Фрея. История теорий дождя. Константин Зарубин
мне, – повторило существо.
Оно сказало ещё два коротких предложения, на которые моего исландского уже не хватило. Я машинально спросила, говорит ли оно по-английски. Тут же почувствовала себя идиоткой. Ну как вот это вот могло говорить по-английски? По-исландски ещё куда ни шло, исландский – официальный язык эльфов, троллей и прочей нечисти, но по-английски?
«I am inshurrret», ответило существо с раскатистым акцентом. «I got srrrown off the hilll. I sink I brrroke my spine. Helllp me».
Только тогда я заметила, что одна рука существа неестественно вывернута, а из-под шерстистой головы по дну ручья бежит тоненькая струйка крови. Я подошла ещё ближе. Разумеется, я хотела помочь, я собиралась помочь, но я не представляла, что делать с переломом позвоночника. Ничего не трогать, вызвать скорую, сидеть рядом и ждать специалистов? Какую ещё помощь я могла оказать?
Снова чувствуя себя идиоткой, я достала из кармана телефон. Предложила вызвать врача.
«No», сказало существо. «Shust drrrag me upstrrream».
Поколебавшись несколько секунд, я всё-таки решилась возразить ему. Сказала, что в его состоянии такой способ транспортировки равносилен самоубийству. Для верности прибавила, что не уверена в своих силах. Что вряд ли сумею утащить его далеко.
«I am verrry lllight. You can easssily carrry me. I willl not die on you, I prrromise. I am not frrrail. Not lllike you humans».
Я закивала. Сказала, что не сомневаюсь в его нечеловеческой природе. Что охотно верю в его нечеловеческую выносливость. Предложила сбегать за какими-нибудь нечеловеческими сородичами. Позвать их на помощь.
«If you helllp me, I willl grrrant you a wish», перебило меня существо. «Yourrr biggest wish. Yourrr storrry».
«My story?» переспросила я.
Я не сразу поняла, о чём оно. Сначала вспомнила о своём репортаже. Меня уже не смущало, что глазастое чудище в исландском ручье осведомлено о моей работе. Наверное, оно предлагает мне описать этот эпизод, подумала я. Оттенить публицистику магическим реализмом.
«Yourrr storrry», повторило существо. «For shillldrrren».
Когда оно выговаривало «для детей», его пушистые уши пошевелились – сначала вверх-вниз, потом вкруговую, как у собаки. Я не могла прочесть никаких эмоций на его лице, но это вращение ушами внезапно показалось мне знаком серьёзных намерений. Существо как будто заверяло меня, что не издевается. Что предлагает мне честную сделку.
Я даже не стала интересоваться подробностями. Я опустилась на корточки, зачерпнув ледяной воды обоими сапогами, и обхватила мохнатые запястья, торчавшие из мокрых велюровых рукавов. Пальцы на руках были тонкие, узловатые, почти без шерсти. Пять вполне человеческих пальцев. Разве что указательный не примыкал к другим, как у людей. Он рос из собственного основания, примерно на одинаковом расстоянии от среднего и большого.
Существо не обмануло меня. Оно оказалось совсем лёгким, вряд ли тяжелей десятилетнего ребёнка, и это со всей мокрой одеждой. Я без труда взвалила его на спину и встала, скрестив его руки у себя на груди. Его щека, неожиданно горячая под влажной щетиной,