Всеми правдами и неправдами. Алексей Фомичев
Руки не ноют… Раньше не массажистом был?
Нэд пожал плечами, отрешенно глядя мимо приятеля. Попробовал сознательно продолжить мысль, но та уже исчезла, оставив острый осадок недовольства и досады.
Две сексапильные девицы, одетые только в узкие полоски кожи, в высоких сапогах, с высоко поднятыми волосами, принесли в ложу маленький столик с напитками, бутербродами, фруктами. Улыбнувшись главарю и его гостю, отступили в сторону и замерли.
Ушастик отхлебнул пива из высокого запотевшего стакана, одобрительно кивнул, бросил в рот несколько узеньких полосок высушенной соленой рыбы и причмокнул.
– Как наша закуска?
– Класс. А раки есть?
Ушастик показал на нижнюю полку столика, там в глубокой кастрюльке под крышкой исходили соком и паром крупные раки.
– По твоему вкусу.
Глеб благодарно кивнул – Ушастик всегда готовил любимые блюда своих приятелей. А Виконта и Глеба встречал с удвоенным усердием – партнеры по бизнесу старые, надежные. Грех не угодить, тем более они всегда платили той же монетой.
– Как тебе мои киски?
Девчонки, услышав слова хозяина, приняли сексуальные позы, изогнув стройные тела. Оттопырили аппетитные зады, выставили упругие груди, скрестили длинные ноги. Глаза повлажнели, губы приоткрылись, острые кончики язычков дразняще мелькали между жемчужных зубов.
Глеб одобрительно покивал, смерил девиц оценивающим взглядом.
– У тебя плохих не бывает.
– Выбирай любую. Здесь несколько комнат.
– Лень вставать. Скоро продолжение.
– Ха! – Ушастик хлопнул ладонью по колену. – Тогда давай здесь.
– Как здесь?
– Молча. Сделают в лучшем виде… да ты не лажайся! Со стороны хрен кто заметит. Я и сам прикормлю.
Ушастик поманил девиц, похлопал по животу. Девчонки послушно встали на колени, теплыми мягкими руками развели в стороны ноги и проворно расстегнули ширинки.
Глеб, слегка смущенный столь незатейливым поведением, посмотрел по сторонам. Действительно, с соседних и противоположных рядов никто не мог разглядеть, что происходило в ложе.
Девица ловко высвободила из складок белья мужское достоинство, погладила ладошками и лизнула языком. Легкая дрожь пробежала по ногам Глеба. Пышные волосы щекотали кожу, горячие губки поцеловали плоть, и Глеб от нахлынувшего кайфа закрыл глаза…
– А-а-а тепер-рь!.. Самое-самое горячее, самое кровавое, самое аппетитное зрелище!.. – Распорядитель порхал над ареной словно ангел смерти. – Групповые бои с оружием-м!
– Тс-бум, тс-бум-бум… – глушила музыка.
– Это не забывается, это то, что надо вам!
– Га-а-а!.. – Рев трибун.
– Тс-бум, тс-бум-бум-бум…
– Ставки растут, выигрыш баснословный…
– Тс-бум.
– Га-а-а…
– Это наша жизнь! Бей, бей! Бей!
– Га-га-а!
– Тс-бум!..
Оглохшие, взведенные, глаза бешеные, губы в пене, кулаки сжаты до белизны, глотки