Снег, газ и стальные трубы. Анатолий Марченко-Калашников
лишних пять суток, а деньги любимое учреждение, конечно же, не перевело. Черт знает что. Очевидно, предполагается, что командированный должен быть подпольным миллионером, деньги у него всегда есть, а то, что он потратит лишнее, ему потом выплатят.
– Девушка, а плацкартных нет?
– Денег нет? – рассмеялась кассир. – Узнаю студенчество.
– Знаете ли, стипендия маленькая, да и давали ее давно.
Тьфу ты, черт! Врать приходится. Как мальчишке, выкручиваться.
– Плацкартных нет. Но выход есть. Можно поехать на пассажирском. Всего восемнадцать рублей.
– Давайте, только не льготный, я студбилет потерял.
Кассир пожала плечами, взяла деньги и дала билет.
– Когда он отправляется и сколько идет до Ленинграда?
– Отправляется в час двадцать ночи. Идет тридцать шесть часов.
Бывает же такое! Бичевоз Свердловск – Приобье и тот быстрее ползет.
Виталий отошел от кассы и спрятал билет. Итак, посчитаем, что в активе, что в пассиве. Сначала в пассиве: четыре часа до поезда и абсолютно нечего делать, нечего даже почитать. В активе: рубль двадцать копеек и почти полная пачка довольно мерзких сигарет «Ватра». Из этих рубля двадцати пять копеек уйдет в Ленинграде на метро, пять на автобус. Остается рубль десять, на которые нужно как-то умудриться прожить полтора суток. Что ж, будем экономить.
Он прошелся по вокзалу и не нашел даже телевизора, за которым можно было бы скоротать время. Публика на вокзале сонно бродила туда-сюда и толкалась в буфете. Виталий прошел мимо буфета и почувствовал приступ голода. Вспомнил, что успел только позавтракать и, закрутившись с турбиной, забыл пообедать. Он направился было в буфет, но вспомнил о своих рубле двадцати и передумал. Вышел на улицу, закурил сигарету. К нему подошел полупьяный мужичок и попросил десять копеек, которых ему не хватало на бутылку. Злость накатила новым приступом, и от всей души захотелось дать мужичку по шее, но он сдержал себя и только несколькими точными и злыми выражениями дал понять, что обратились не по адресу. Мужичок обиделся и ушел. Виталий докурил, вернулся на вокзал и прошелся по залу ожидания. В углу приметил свободное место на скамейке и сел. Вспомнил, что в чемодане лежит уже дважды прочитанный тоскливый детектив. Достал книгу и в третий раз стал читать о похождениях сыщика новой формации.
Сыщик по образованию был филологом, окончившим университет. Непонятно за каким чертом он пошел работать в милицию, вместо того чтобы писать диссертацию о своих любимых японских поэтах прошлого века, слагающих стихи в стиле танка. Чтение книги по третьему разу не вызывало ничего, кроме злости на тупость автора, который смешал в одной повести кучу трупов, японских поэтов, отпечатки пальцев, восточную философию, вещественные доказательства, тонкие рассуждения сыщика-филолога, от которых за версту несло дилетантством, и очень прагматичные, чисто практические действия грубого преступника, не умеющего отличить ямб от амфибрахия. Во всю эту мешанину