Снег, газ и стальные трубы. Анатолий Марченко-Калашников
и чего он добился в своем очень даже зрелом возрасте, чему научился, что умеет? Обучился умению одним только взглядом приводить в ужас таких вот наглых щенков? Очень сомнительное достижение.
Виталий снова попытался заснуть. На этот раз удалось, и он задремал.
Проснулся Виталий от холода и оттого, что захотелось есть. Он достал из сумки пакет с шашлыком. Съел пару кусочков, зажевал хлебом. Ладно, шашлыка на два дня хватит. Вот только пить хочется. А где взять воду посреди Москвы? В магазине, в киоске? Деньги нужны. В туалете? Туалеты тоже платные. Придется потерпеть. Вот только одна вещь начала беспокоить Виталия. Стала ныть сломанная почти восемь лет назад в автомобильной аварии нога. По-видимому, он все-таки застудил ее, в сентябре ночи довольно прохладные. Болеть Виталию сейчас никак нельзя. Кто его лечить станет? Нужно перебираться куда-то в тепло. Но куда? Тут Виталий услышал прилетевший издалека свисток: пошла первая электричка. Вот и прекрасно. Нужно сесть в электричку и поехать куда-нибудь подальше. В электричке тепло и вздремнуть можно. Нужно снова идти на вокзал.
Виталий постоял немного у Ленинградского вокзала. Нет, по этой ветке он не поедет. Дорога из Москвы в Питер всегда была для него символом удачи и деловых отношений. Началось это еще с тех времен, когда он, новоиспеченный инженер, выпускник энергомашиностроительного факультета МЭИ с новеньким дипломом в кармане, отправлялся по этой железной дороге навстречу своей трудовой деятельности. Он тогда увлекся диагностикой крупных энергетических машин, и ему было абсолютно все равно, где жить и работать. Лишь бы были стенд, вся необходимая аппаратура и поле для деятельности. Какая разница, будет это город Питер или поселок городского типа Энергопупенки? У молодого специалиста Виталия Верховцева было уже три авторских свидетельства, и останавливаться на этом он не собирался.
Вот так Виталий попал в Питер, и началась его быстрая карьера, в которой были и подъемы, и срывы, большие успехи, крупные неудачи и, выражаясь математическим языком, локальные экстремумы.
Локальный экстремум
Турбину лихорадило. Отключенная виброзащита беспомощно взывала с пульта управления горящим табло: «Повышенная вибрация». Сквозь мощный рев, издаваемый паровой турбиной, чуть прослушивался посторонний звук – звук вибрации повышенной частоты, неизвестно откуда взявшейся, которой и в принципе неоткуда было взяться. Испытатели, прекрасно представляющие, чем грозит отключение блокировки, как-то незаметно, по одному ушли со стенда и собрались в безопасном месте – в курилке. Там они, стараясь не смотреть друг другу в глаза, тоскливо молчали.
На стенде остались только машинист и Виталий Верховцев. Машинист, сжавшийся, как пружина, бегающими глазами следил за показаниями приборов и все порывался ударить кулаком по красной ручке предохранительного выключателя, чтобы остановить турбину и разом покончить со всем этим неприятным и опасным занятием. Виталий, которому хотелось не меньше, чем машинисту, врезать