Четыре всадника. Юрий Бурносов
несколько часов пути, направление коему выбирал Альгиус, согласуясь с поведением Деревянного Колокола, субкомиссар понял, что попросту упадет, коли сделает еще шаг. Все бы ничего, но дорога вела сквозь чащи и древесные завалы, и пройденное расстояние никак не было сообразным затраченному времени.
– Давайте отдохнем, – согласился с Бофранком Альгиус.
Они сели, привалившись спинами к древесным стволам. Неподалеку журчал ручей, и Жеаль набрал во флягу воды, оказавшейся весьма дурной по вкусу и запаху, словно бы в ней долго мочили ржавое железо, однако выбирать было не из чего, и Бофранк с отвращением сделал несколько глотков.
Стало почти совсем светло, но густой хвойный лес не давал солнечным лучам проникать вниз. Альгиус посетовал:
– Неплохо бы сейчас выйти вон из тех кустов небольшому кабанчику… Вы как знаете, а я с удовольствием перекусил бы, ибо желудок мой встревожен вместе со всем остальным организмом, а от тревоги нет лучше лечения, чем вино и хороший кусок мяса.
Печальный Проктор Жеаль ничего на то не сказал, а субкомиссар заметил, что вокруг столь мокро, что о костре мечтать не приходится, а есть кабанчика в сыром виде ему не хотелось бы.
Так и сидели в молчании; Бофранка снедали мысли по поводу того, что идут они, словно слепцы. В Колокол, что якобы шевелится за пазухою у Альгиуса, субкомиссар не слишком верил, но это был хоть какой-то указатель. Не оставляло Бофранка и ощущение, что злокозненный упырь следит сейчас за ними из укромного места, выжидая, дабы напасть и умертвить одного за другим. В том, что Шарден Клааке ведает об их присутствии в его вотчине, Бофранк никоим образом не сомневался, оттого держал пистолет наготове.
Однако он ничуть не был уверен в том, что пистолет поможет им, появись здесь Люциус Фруде.
Вы – любезные избранники гнева моего
Нет никого блаженнее вас, ибо нет никого безрассуднее.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой мы возвращаемся к истории юного Мальтуса Фолькона и к прегадким каменным карликам
Сказанное юношей повергло всех присутствующих в оцепенение, ибо мало что могло быть более неожиданным, нежели явление среди ночи в здешней глуши столичного чиновника – да к тому же не сборщика налогов и податей или, к примеру, гражданского фуражира, но представителя Секуративной Палаты.
Первым очнулся кривой рыбак и спросил с некоторым сомнением:
– Но есть ли у хире тому подтверждения, кроме слов?
Юноша порылся в кошеле и продемонстрировал эмалевую бляху, слегка попорченную соленой водой и чуть потрескавшуюся.
– Если угодно, я объясню вам больше, – предложил он, но рыбак лишь поклонился и сказал:
– В сей страшный час вас, должно быть, направил сюда сам господь, хире Фолькон. Вы, верно, сведущи в ратных делах?
– Я всего лишь младший архивариус, и… Юноша запнулся и покраснел, запоздало осознав, как нелепо прозвучал его ничтожный