Девяносто третий год. Виктор Мари Гюго
подобные подземные ходы существуют в Жюпельерском замке, а также в Гюнодейском и в Шампеонской башне; но ничего подобного в Тургском замке нет.
– Извините меня, ваше сиятельство, мне ничего неизвестно о тех ходах, о которых вы изволите говорить; но я отлично знаю тургский подземный ход, как местный уроженец. Да к тому же он известен только мне одному. О нем не говорили, потому что это было запрещено еще со времен войн, веденных его сиятельством герцогом Роганом. Но моему отцу эта тайна была известна, и он посвятил меня в нее. Мне известен и потайной вход и потайной выход; я могу попасть и из лесу в башню и обратно – из башни в лес, никем не будучи замеченным. А если неприятель войдет в замок, то скрыться ничего не стоит. Вот что такое Тургский замок. Мне ли его не знать!
– Ты, очевидно, ошибаешься, – проговорил старик после минутного молчания. – Если бы существовал такой секрет, он был бы мне известен.
– Уверяю вас, ваше сиятельство, что я не ошибаюсь. Там еще есть поворотный камень.
– Ну, рассказывай еще. Вы, мужики, верите и в поворотные, и в поющие камни, и в камни, отправляющиеся по ночам на водопой к соседнему ручью. Все это одни побасенки.
– Но я же вам говорю, что я сам поворачивал этот камень.
– Точно так же, как другие слушали его пение! Друг мой, Ла-Тург – крепкая и надежная цитадель, которую нетрудно защищать; но было бы наивно рассчитывать на подземный коридор для выхода из него.
– Но уверяю же вас, ваше сиятельство…
– Нечего терять попусту время, – перебил его старик. – Поговорим лучше о наших делах.
Этот решительный тон заставил Гальмало замолчать. Старик продолжал:
– Итак, слушай дальше. Из Ружфэ ты отправишься в Моншевриерский лес. Там ты встретишь Бенедикта, одного из двенадцати вождей. Это тоже малый не промах. Он читает молитву в то время, как по его приказанию расстреливают людей. Вообще всякая сентиментальность в военное время неуместна. Из Моншевриера ты отправишься…
Здесь он сам себя прервал словами:
– Ах, да, я чуть было не забыл о деньгах, – и вынув из кармана кошелек и бумажник, он отдал их Гальмало и сказал:
– Вот, в этом бумажнике тридцать тысяч франков ассигнациями, цена которых всего три ливра и десять су. Правда, это ассигнации фальшивые, но настоящие стоят немногим больше. А в этом кошельке, заметь, сто червонцев. Я отдаю тебе все, что имею при себе. Мне самому здесь больше ничего не нужно; да оно будет и лучше, если при мне не найдут денег. Итак, я продолжаю: из Моншевриера ты отправишься в Антрен, где повидаешься с господином Фротте[61]; из Антрена – в Ла-Жюпельер, где ты разыщешь господина Рошкотта[62]; из Ла-Жюпельера – в Нуарье, где ты увидишь аббата Бодуэна. Ты в состоянии запомнить все это?
– Как «Отче наш».
– В Сен-Брис-ан-Когле ты повидаешься с господином Дюбуа-Гюи, с господином Тюрпеном, – в Моранне. Знаешь это укрепленное место? С герцогом Тальмоном – в Шато-Гонтье.
– Но будет ли со мной разговаривать герцог?
– Я же с тобой говорю.
Гальмало
Фротте Луи (1755–1800) – французский дворянин, граф, один из предводителей восстания в Нормандии. Попал в плен и был казнен.
Рошкотт Фортюне Гийом (1769–1798) – французский дворянин, граф, один из руководителей восстания в Вандее. Попал в плен и был казнен.