Дело о пеликанах. Джон Гришэм
их.
– Я возглавлю поиски. Одолжите мне ваших помощников, и я думаю, что через две недели мы будем иметь краткий список подозреваемых на веских основаниях.
– ФБР в состоянии справиться само, Бен, – сказал Главный. – Они не просили у нас помощи.
– Я бы не стал обсуждать способности ФБР, – возразил Туроу. – Вместо того чтобы хандрить, соблюдая официальный траур две недели, мы можем заняться делом и найти этих ублюдков.
– Почему вы так уверены, что сможете решить эту задачу? – спросил Маннинг.
– Я не уверен, что смогу, но я считаю, что попытаться стоит. Наши коллеги были убиты не без причины, и эта причина непосредственно связана с делом или вопросом, которые либо уже рассмотрены, либо ожидают решения суда. Если это месть, то наша задача становится почти неразрешимой. Все, черт возьми, ненавидят нас по той или иной причине. Но если это не месть или ненависть, то тогда, возможно, кому-то хочется иметь в будущем другой состав суда. Вот что интересно. Кто мог убить Эйба и Глена из-за того, как бы они стали голосовать по тому или иному делу в этом году, в следующем или через пять лет? Я хочу, чтобы помощники подняли каждое дело из тех, которые ждут своей очереди в одиннадцати округах.
Судья Макдауэлл покачал головой:
– Ты что, Бен? Это свыше пяти тысяч дел, и только небольшая часть из них окажется в конечном итоге здесь. Это все равно что искать иголку в стоге сена.
Маннинг оставался таким же невозмутимым.
– Послушайте, ребята. Я прослужил с Эйбом Розенбергом тридцать пять лет, и я частенько сам подумывал о том, чтобы пристрелить его. Но я любил его как брата. Его либеральные идеи нашли признание в шестидесятых и семидесятых, но в восьмидесятых они устарели, а сейчас, в девяностых, эти идеи вызывают возмущение. Он стал символом всего неправильного в этой стране. Он был убит, я считаю, одной из праворадикальных экстремистских группировок, и мы можем изучать дела до скончания века и не найти ничего. Это месть, Бен. Чистая и простая.
– А Глен? – спросил Туроу.
– Очевидно, наш друг имел кое-какие странные наклонности. Слухи об этом, должно быть, распространились, и он стал легкой добычей таких группировок. Они ненавидят гомосексуалистов, Бен.
Бен продолжал ходить, по-прежнему не придавая значения словам Маннинга.
– Они ненавидят всех нас, и, если они совершили убийство из чувства ненависти, полиция схватит их.
– Может быть. Но что, если они пошли на это, чтобы получить возможность манипулировать судом? Что, если какая-то группа воспользовалась происходящими в настоящий момент беспорядками и насилием, чтобы устранить двоих из нас и таким образом перекроить состав суда? Я думаю, что это вполне возможно.
Главный кашлянул.
– А я думаю, что мы не будем делать ничего, пока их не похоронят или не развеют прах. Я не говорю тебе «нет», Бен, просто надо подождать несколько дней. Пусть осядет пыль. Те из нас, кто остался в живых, все еще в шоке.
Туроу