Золото тайги. Максим Дуленцов
из ЛГУ. Говорили. Ну что же, введу вас в курс дела, садитесь. А вы, Геннадий… не помню отчества?..
– А я пойду, у меня смена скоро. – Генри исчез за дверями.
– Ну-с, вот так, молодой человек, у нас тут ядерные взрывы готовятся. Быстрыми темпами.
– Какие взрывы?
– Ядерные.
– Это как?
– Очень просто. Как говорил Ричард Фейнман, берете в две руки по куску урана, соединяете их и – ба-бах, как бы сказал наш уважаемый академик Забабахин. Вы читали Фейнмановские лекции?
– Нет.
– Зря, прекрасный учебник. Так вот, здесь наш НИИ готовит площадку для серии подземных ядерных взрывов в мирных целях.
– А в каких именно?
– Молодой человек, вы задаете много вопросов. Это в корне неверно. В нашей замечательной стране лучше просто делать то, что говорят. Вот я вам буду говорить, а вы делать. С завтрашнего дня будете коммутировать провода датчиков, устанавливаемых в скважинах и рядом с ними, с измерительной аппаратурой. Аппаратура находится в автомобилях. Скважины – вон в том направлении, отсюда километров двадцать. До площадки ходит тепловоз по узкоколейке, уходит в шесть утра, не успеете – пойдете пешком. Машины физизмерений стоят на другом берегу озера. Вот к ним и ведите провода. Ясно?
– Но это же работа для идиотов, а я физик!
– Молодой человек, не всякий идиот имеет доступ к секретным разработкам. Хотя, если считаете, что работа вам не по силам, пишите заявление.
Женька подумал. Писать заявление было равносильно уходу с кафедры, и тогда плакала его диссертация, а значит, прощай мечты о науке, здравствуй, школа. А быть учителем в каком-нибудь захолустном городишке ему совсем не хотелось. Он кивнул головой.
– Ну, вот и хорошо. Завтра приступим. Жду вас на площадке.
Проводов было много, путь до машин – длинный, и Женька провозился с нудной работой все лето, осень и зиму. А зима была суровая, хорошо, что к самым морозам все кабели были заведены в теплые кунги армейских грузовиков, и он уже просто соединял их с измерительными блоками. Генри все чаще пропадал в Перми, благо самолеты летали почти каждый день, за что бывал лишен премии и талонов на питание, но не унывал. Талоны на питание стрелял у Женьки, кормя его рассказами о любвеобильных студентках местного мединститута, а премию презирал как явление, соря деньгами в ресторане. Женька видел это, когда пару раз летал с ним в Пермь на выходные. Премия составляла от десятки до двадцати рублей и для Женьки была значительна, оклад у него был всего сто, правда, обещали начислить еще за полевые, но обещаниям он не верил.
Однажды, уже когда снег покрыл болота и сосны, стоявшие на возвышенности у площадки, а на речке и озере встал лед, Женька вышел покататься на лыжах по окрестностям. Дошел до школы, встал на пробитую школярами лыжню и покатил под белыми отблесками луны и звезд. Вечер был морозный, снег скрипел, на елках блестели пелеринки снежинок. Лыжня вела чуть в гору, потом вниз, заворачивала за научный городок-деревеньку,