Сонеты. Уильям Шекспир

      Weary with toil, I haste me to my bed,

      The dear repose for limbs with travel tired;

      But then begins a journey in my head,

      To work my mind, when body's work's expired:

      For then my thoughts – from far where I abide –

      Intend a zealous pilgrimage to thee,

      And keep my drooping eyelids open wide,

      Looking on darkness which the blind do see:

      Save that my soul's imaginary sight

      Presents thy shadow to my sightless view,

      Which, like a jewel hung in ghastly night,

      Makes black night beauteous, and her old face new.

         Lo! thus, by day my limbs, by night my mind,

         For thee, and for myself, no quiet find.

      Усталый от трудов, спешу я на постель,

      Чтоб членам отдых дать, дорогой утомленным;

      Но быстро голова, дремавшая досель,

      Сменяет тела труд мышленьем напряженным.

      И мысли из тех мест, где ныне нахожусь,

      Паломничество, друг, к тебе предпринимают,

      И, как глаза свои сомкнуть я ни стремлюсь,

      Они их в темноту впиваться заставляют.

      Но зрение души твой образ дорогой,

      Рассеивая мрак, являет мне пред очи,

      Который придает, подобно солнцу ночи,

      Ей красоту свою и блеск свой неземной.

      Итак – мой остов днем, а ум ночной порою

      Не могут получить желанного покою.

      Измученный трудом, спешу на ложе,

      Чтоб дать покой усталым членам тела;

      Но мысли в голове, мой ум тревожа,

      Стремятся в даль, не ведая предела.

      Они летят, как бы обет свершая,

      Паломником к владыке моему:

      И я, очей печальных не смыкая,

      Смотрю, но, как слепец, лишь вижу тьму,

      Меж тем, как взор души воображает,

      Рисуя тень твою слепым очам:

      Она, как перл волшебный, обращает

      Мрак ночи в день и дом смиренный – в храм.

         Так, днем в трудах, а по ночам от дум,

         Не знают сна ни плоть моя, ни ум…

      How can I then return in happy plight,

      That am debarr'd the benefit of rest?

      When day's oppression is not eased by night,

      But day by night and night by day oppress'd,

      And each, though enemies to either's reign,

      Do in consent shake hands to torture me,

      The one by toil, the other to complain

      How far I toil, still farther off from thee.

      I tell the day, to please him thou art bright,

      And dost him grace when clouds do blot the heaven:

      So flatter I the swart-complexion'd night,

      When sparkling stars twire not thou gild'st the even.

         But day doth daily draw my sorrows longer,

         And night doth nightly make grief's length

      seem stronger.

      Как возвратиться мог я бодрым и веселым,

      Когда отягощен был путь трудом тяжелым

      И тягости дневной не облегчала тень,

      Когда день ночь теснил, а ночь томила день –

      И оба, меж собой враждуя, лишь зарями

      Сближалися затем, чтоб угнетать меня,

      Один – трудом дневным, другая же, скорбя,

      Что я тружусь один, – слезами и мольбами.

      Чтоб угодить, я дню твержу, что ты светла

      И свет ему даешь, когда на небе мгла,

      А ночи говорю, что взор твой позлащает

      Глубь тьмы ее, когда в ней месяц потухает.

      Так умножает грусть мне каждый новый день,

      А ночь, сходя вослед, усиливает тень.

      Как я могу вернуть