Квантун. Леонид Владимирович Дроздов
а кроме того, остро встала гигиеническая потребность. После Челябинска минуло 10 дней. Десять дней, как Антон Федорович не принимал ванны и не парился в бане. Этого вполне достаточно, чтобы обзавестись устойчивым конским запахом вкупе со вшами. Дабы не создавать благоприятные условия для возникновения последних, юноша дважды умудрялся мыть голову в умывальнике.
Несколько проще оказалось с голодом. Наученный Унгебауэром, Горский выходил за пределы станций, где беспрепятственно и за очень скромную плату приобретал у китайцев (или маньчжуров – кто их разберет?) те же самые яства, что у армянских буфетчиков, только в разы дешевле. Местных торговцев, к слову, на вокзал не допускали. Стало быть, станционное начальство имело в том свою выгоду, свой гешефт. Кто-то несомненно «брал на лапу». А страдать повинны, как всегда, простые обыватели.
Коллежскому секретарю удалось с часок-другой поспать. Но вот накоплявшаяся грязь никак не желала оставлять в покое расстроенные нервы.
– Демьян Константинович, не помыться ли нам в Цицикаре? – великомученически спросил Горский, отыскав в вагоне расписание.
– Когда прибываем?
– К 9½ вечера. Стоим час!
– Мало, не успеем. Да и закрыты будут все бани… Не грусти! – подбодрил Унгебауэр расстроившегося товарища. – Завтра в Харбине попаримся!
Антону Федоровичу ничего не оставалось, как уставиться в окно и ждать приближения главного маньчжурского города.
Обратили на себя внимание некоторые новые особенности китайского края. В редких рощицах, что попадались на пути, непременно прятались кладбища с высокими памятниками. Чуть ли не под каждым деревом здесь был кто-то похоронен. Увидел дерево – знай, здесь могила. Впрочем, для империи с пятисотмиллионным населением это логично.
Также бросались в глаза обгоревшие дома.
– Остались от боксерского восстания, – пояснил лейтенант.
В одиннадцатом часу следующего дня поезд прибыл в Харбин. На перроне собралась толпа встречающих, в основном русские солдаты, офицеры и чиновники. Гордо реявший над вокзалом российский триколор внушал оптимизм. В числе первых из вагона вышел Горский.
Тотчас дал о себе знать мороз. Несмотря на то, что Харбин находится примерно на одной широте с такими нашими южными городами, как Астрахань и Одесса, холод здесь стоял похлеще киевского. Снегу навалило достаточно, а доселе приветливое солнце куда-то исчезло, верно, посчитав свою миссию выполненной.
Что̀ больше всего удивило Антона Федоровича, это самый город. Коллежскому секретарю пришлось признать, что Харбин – самый настоящий русский губернский город. Большое число каменных зданий построены в классическом стиле, вывески магазинов непременно на русском, наши солдаты, наши офицеры, наши обыватели, наши русские дети и наши извозчики на наших же тощих лошадках… И по соседству со всей этой нашей цивилизацией как-то очень удачно и гармонично смотрелись многочисленные китайцы. Будто не мы у них в гостях, а они у нас…
Горский, как убежденный патриот и