Остров Д. НеОн. Ульяна Соболева
над самым рвом, вцепилась в кустарники и висела над пропастью.
– Найса-а-а!!!!
Я тащил её наверх изо всех сил, а ветер вырывал ее из моих рук, и я дико боялся разжать пальцы и уронить… бабочку. Такую хрупкую нежную бабочку.
Когда вытащил, она заплакала навзрыд, обнимая меня за шею. Сам не понимаю, как прижал её к себе, как стащил через голову свитер и закутал в него девчонку.
– Дура, Гусеница, какая же ты дура! Пошли отсюда. Быстрее, а то дождь польет, и мы не выберемся.
– Не могу-у-у, – простонала она, – я ногу подвернула.
И в ту же секунду хлынул ливень. Ледяной, колючий, вместе с градом. Я с ужасом посмотрел вниз, на то, как ров стремительно наполняется водой. Поднял сестру и на спине потащил к пещере. Внутри было сыро и так же холодно, как и снаружи. Пещера оказалась катастрофически маленькой и заваленной сухими листьями.
– Уходи, Мадан. Позови на помощь. Ты еще можешь успеть вернуться.
А мне было страшно уйти и оставить ее здесь одну. Такую крошечную в моем свитере, утопающую в листьях и дрожащую от холода. Не знаю, что там говорилось в этой легенде, но именно тут, прижимая её к себе, я вдруг понял, что больше никогда не смогу ее ненавидеть и что я не хочу, чтоб она исчезла. Она моя Гусеница, и я ее никому не отдам.
– Мне холодно, – плакала Найса, а я, стиснув зубы, растирал ей плечи, разговаривал с ней. Только пусть не спит. Отец говорил, что если очень холодно, нельзя спать.
– Я наврал про зайца, Най… это отец его для тебя выбрал и отправил тебе. Я все наврал. И что хочу, чтоб ты исчезла, тоже… наврал.
– Правда?
– Правда. Ты только не плачь, Бабочка. Нас обязательно утром найдут. Отец догадается, где мы.
Она смотрела на меня огромными глазищами и кивала, губы кривились от слез, и мне казалось, что меня продолжает жечь раскаленным железом от каждой мокрой дорожки на ее щеках. Так будет всегда. Я не смогу видеть ее слезы.
– Смотри, что я нашла.
Она вдруг схватила меня за руку и вложила что-то в ладонь. Я посмотрел потом, когда она все же уснула у меня на груди, а я думал о том, что нас здесь все же могут не найти, что мы замерзнем насмерть в этой проклятой пещере. И все из-за меня. Это я виноват, что она сбежала. Я ее мучил и издевался над ней все это время… а она… она меня любила и прощала.
Когда разжал пальцы, увидел на ладони потрепанный цветок в виде сердца. Темно-синий, как её глаза.
Нас действительно нашли на рассвете. Разбудили грохотом лопастей вертолета и лучами фонарей.
– Вижу! Они в пещере, Эльран! Будем снижаться!
После того как мы вернулись, я больше никогда не называл ее Гусеницей. Только Бабочкой. Моей Бабочкой.
***
– Неон!
Резко поднял голову, пряча засохшие лепестки раона в ладони.
– На остров новеньких привезли. Шатл приземлился недалеко от стены.
– Да ну на хрен!
– Я серьезно. Хен врубил прямую трансляцию. Инициацию, сука, проводит. Они продовольствие привезли и пятерых желторотых.