Донос. Станислав Владимирович Далецкий
заниматься, а госбезопасность, мое дело запереть вас в камере, – ответил дежурный и ушёл, позвякивая ключами от камер.
Иван Петрович растерянно присел на край топчана, стоявшего у стены. Дело принимало плохой оборот. Гэбешники – это не милиция, церемониться не будут, тем более, что в стране разворачивается кампания по борьбе с врагами народа, о чем он знал из газет. Могут и ему припомнить службу у Колчака, хотя и по принуждению, но служил целых полгода и был ранен.
Он прилёг на топчан, тщетно пытаясь найти объяснение своему аресту, но ничего не получалось. Именно в этом и заключался замысел Вальцмана: пусть задержанный помучается в неведении до утра, тогда утром будет проще вести допрос и добиться признания.
Вечером дежурный принёс арестанту кружку чая и ломоть хлеба – вся еда, поскольку ни кухни, ни повара в райотделе не было, а Иван Петрович являлся единственным узником, которого надо кормить.
Иван Петрович поел, оправился в ведро, служившее в камере парашей, снова лёг и долго не мог заснуть, мучаясь на досках топчана в тяжелых раздумьях о своей судьбе и сожалея, что, не догадался одеть пиджак, которым сейчас бы прикрывался, поскольку ночью от стен камеры, тянуло холодом и сыростью несмотря на жаркие дни.
Утром кормёжка повторилась, а спустя пару часов послышалось звяканье ключей, дверь отворилась, вошел конвоир и повел Ивана Петровича в кабинет оперуполномоченного.
БорухВальцман сидел, развалившись на стуле, когда конвоир ввел Ивана Петровича в его кабинет. Районное управление ГБ состояло из трех человек: Вальцмана, его помощника и секретарши, а для оперативной работы и следствия Вальцман был вправе привлекать милиционеров, даже не спрашивая согласия начальника райотдела милиции. Впрочем, и в райотделе было всего одиннадцать человек, включая четырёх командиров. Еще шесть человек были участковыми в крупных селах по району – вот и вся милиция и ГБ на район, в котором проживало 50 тысяч человек населения.
Увидев вошедшего, Вальцман встал, оправил гимнастерку, застегнул пуговицы до воротничка, подчеркивая официальность, сел и, предложив сесть Ивану Петровичу на стул у стенки, стал внимательно рассматривать арестованного.
Перед ним сидел мужчина на склоне лет, видимо прошедший через годы мытарств и лишений, а потому смотревший на него с усталым равнодушием.
– Да, нелегко будет сделать из этого усталого человека врага народа, – подумал БорухГиршевич и приступил к допросу без протокола.
– Я, оперуполномоченный госбезопасности по району – Вальцман, а вы гражданин Домов Иван Петрович? – спросил он.
– Да, вот моя справка лишенца прав, – ответил Иван Петрович и достал из кармана брюк справку, которую захватил из дома. Такие справки выдавались вместо паспортов лишенным прав бывшим офицерам, служащим, уголовникам и прочим чуждым советской власти классовым элементам.
Правда все крестьяне и многие горожане тоже не имели паспортов и жили спокойно, получая, при необходимости поездки куда – либо аналогичные