Донос. Станислав Владимирович Далецкий
донос. Он был прапорщиком и венчался здесь, в храме за речкой, где сейчас пожарная часть, с дочерью местного купца Щепанского, что жил в доме у реки– отсюда по переулку сто шагов будет. Дом, где сейчас живет Домов, это его тёщи дом и достался ей от сестры Марии по наследству, а тот дом, купца Щепанского, Советская власть реквизировала в восемнадцатом году. Говорили, что этот Щепанский Антон, будто бы ссыльный, против царя был, только не верю я, чтобы ссыльный стал купцом зажиточным.
Потом Домов Иван Петрович исчез и объявился здесь в ноябре семнадцатого, аккурат после Октябрьской революции, но уже без офицерских погон и начал людей подбивать против большевиков и за эсеров, поскольку сам тоже был эсер. Ему обманом удалось пролезть в уездный Совдеп, где и я был членом от большевиков: нам большевик Сольцев выдал справки, что мы большевики, а сам он вступил в партию на германском фронте.
В феврале восемнадцатого, Совдеп начал работу, но эсеры и местные богатеи мешали работать за Советскую власть и всячески вредили большевикам. Этот Домов, по моим представлениям, организовал поджог почты, где в подвале хранилось зерно, отобранное у купцов и всякие товары. Пожар, потушили, а Домов Иван скрылся и снова объявился в мае. Потом власть здесь захватил Колчак и весь Совдеп арестовали, один я спасся, поскольку был в деревне у сестры в это время.
Большевиков колчаковцы оставили здесь в тюрьме, а эсеров увезли в Омск и через год, в сентябре 19-го года, Домов снова объявился здесь, с погонами и в чине поручика. Пробыл с месяц и исчез вместе с колчаковцами, а объявился летом 21-го года в форме красного командира, пробыл с неделю и уехал один. Потом и жена его уехала вместе с семьёй, матерью и купцом Щепанским.
Тёща вернулась сюда в 30-м, жена Домова – Анна объявилась здесь два года назад вместе с детьми, числом четверо, а с месяц назад и сам Домов сюда пожаловал и живет здесь, как ни в чем не бывало – соседи говорили, что учителем хочет работать здесь и образование имеет учительское.
Только я не верю в таких учителей: офицер он и есть офицер и будет контрой всегда. Заслуженные люди, как я, живут в хибарах, а этот Домов при семье и тёще живет в хорошем доме, под железной крышей и еще в учителя метит.
Партия в газетах учит, что врагов надо разоблачать, вот и я разоблачаю этого Домова, как скрытого врага и бывшего офицера царского. Я вам написал в безопасность, всё как есть. Дал сигнал органам, а вы уж разберитесь с этим Домовым, где он был и что делал столько лет, – закончил Туманов свой донос и вопросительно посмотрел на Вальцмана.
– Непременно разберемся, – с легким раздражением ответил оперуполномоченный госбезопасности Вальцман. Этот Туманов, не привел никаких фактов против Домова, чтобы, выступить на суде, а искать самому обвинения против Домова было хлопотно и долго: ему хотелось быстрого разоблачения скрытого врага Советской власти, чтобы доложить наверх о своих успехах.
– Ну, что же, спасибо за сигнал, – сказал Вальцман, вставая с табурета, на котором сидел, слушая донос Туманова. – Если