Тридцать один. Часть I. Ученик. Роман Смеклоф
с места догонять Оливье, но зацепился ногой и чуть не упал. Рядом со мной из земли торчала одна из дядиных сабель, широкая.
Сомнения окончательно развеялись. Он не вернётся и после заката. Глушить тролля, резать ногу и тащить трофей к лодке придётся мне. Успокаивало, что без меня он не уплывет. Для печёна троллева колена ему нужна нога этого самого тролля. А вот остальное выглядело скверно!
Панике я не поддался. Бежать некуда! Прятаться негде! Возвращаться без троллевой ноги – опасно! Завидев меня без дичи, добрый дядюшка может отмочить любую гадость. Остаётся одно – преодолевать испытания.
Решив, чему быть, того не миновать, я сел в траву и стал ждать захода солнца.
Тёплый, ласковый ветерок и тихое бормотание ручья успокаивали. Клонило ко сну. Стрекотали кузнечики. Мелодично жужжали пчелы. Издалека долетали птичьи переклички. Глаза слипались и, если бы не постоянно напоминающий о себе пустой желудок, я бы наверняка уснул. А так лишь моргал, и гладил живот, сладко зевая.
Но когда начало смеркаться – страх вернулся. Стрекотание в траве стало напряженным, жужжание гнетущим, а визгливые птичьи вопли предостерегающими! Чтобы отвлечься, я принялся талдычить одну и ту же фразу:
– Я смелый оборотень! Я смелый оборотень!
Продвигаясь за спину тролля, я перехватил дубину поудобнее, закинул её на плечо и занял выгодную позицию. Надеюсь у тролля на затылке нет запасных глаз. Решил, как груда камней шелохнется, буду бить без предупреждения.
Темнело. Руки затекли. Ноги звенели от напряжения. Дубина тяжелела, а тролль не двигался. Меня посетила нелепая мысль, а может, он нарочно. Откаменел, всё понял и притворяется. Ждёт пока я расслаблюсь, успокоюсь, и тогда как прыгнет и кулаком мне по куполу – бац.
Солнце скрылось, оставив бледную позолоту на краю травяного моря, и я уже не различал мелочей. Пирамида из булыжников превратилась в один темный силуэт. Казалось, ничего не изменилось. Хотя кто их разберёт, этих троллей. От того, кто пол жизни похож на бездушную каменюку, можно ждать чего угодно.
Я уже извёлся, когда он втянул воздух.
С перепугу, я так шарахнул его по башке, что сломалась толстая коряга, а тролль со вздохом упал наземь. Бросив остатки дубины, я нашарил саблю и рубанул по ноге.
Тело тролля переменилось. Вместо груды камней превратившись в необычное, но уже похожее на настоящее, туловище с ногами и руками. Ломаное, неровное, с вмятинами и шероховатостями, но всё же живое.
Нога отрубаться не хотела. Я уже резал и пилил с каким-то безумным остервенением. Кромсал несчастного тролля, как озверевший мясник, и то, что он в любой момент мог прийти в себя, только придавало сил и смелости.
Неожиданно нога отвалилась, больно стукнув меня по ступне.
– Терпение и труд даже тролля перетрут, – пробормотал я, – хотя он может и отомстить.
Потерев ушиб, я обтёр тролличью ногу травой и взвалил на плечо. Подобрал саблю и двинулся в обратный путь. Дядя обещал добыть съестных припасов, и я искренне надеялся, что он сдержит слово. Иначе, боюсь, не совладаю с собой