Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).. Петр Черкасов
новую манеру ведения дел – очень четкую и самостоятельную, подчеркивая, что согласился взять на себя руководство иностранными делами исключительно по той причине, что взгляды императора Александра полностью совпадают с его собственными убеждениями»[149].
Морни предполагал пробыть в Петергофе день или два, но император удержал его при себе на трое суток. Посол был приглашен участвовать в праздновании дня рождения царствующей императрицы, хотя это не предусматривалось правилами этикета. Утром 8 августа все члены французского посольства отстояли утомительную для католиков службу в дворцовой церкви по случаю 32-летия императрицы, а по ее окончании были представлены членам многочисленной императорской фамилии, которые выказывали французам свое расположение и самые дружеские чувства к Франции, императору Наполеону и императрице Евгении.
Вечером, в Большом дворце был устроен бал, перед началом которого Мария Александровна представила графу своих фрейлин. Среди них – совсем еще юную княжну Софью Трубецкую. Никто, включая самого посла Франции, и предположить не мог, что эта, в сущности, случайная встреча будет иметь самые серьезные последствия для 44-летнего Морни и 18-летней Софи Трубецкой.
Бал завершился поздним ужином, за которым император обратился к каждому из присутствующих членов французского посольства с приветственным тостом, найдя для каждого теплые слова.
Обратный путь в Петербург Мории и его спутники проделали на борту прогулочного парохода, совершив приятное путешествие по Финскому заливу Последующие дни у французских дипломатов и военных ушли на знакомство со столицей империи и ее наиболее именитыми обитателями, оказавшимися на удивление просвещенными людьми, свободно говорившими на иностранных языках и много путешествовавшими по Европе. С воцарением императора Александра II все, кто хотел, получил возможность выезжать за границу, что было немыслимо в предыдущее царствование.
Первым шагом Мории в качестве посла Наполеона III была организация приема для членов дипломатического корпуса и чинов первых четырех классов российской правящей элиты, т. е. не ниже действительного статского советника (генерал-майора). Дело в том, что Мории прибыл в Петербург, когда там не было еще послов великих держав (в лучшем случае наличествовали лишь поверенные в делах), и по этой причине он автоматически становился дуайеном дипломатического корпуса[150], что налагало на него дополнительные обязанности. В своей резиденции на набережной Невы он давал прием и как посол императора французов, и как дуайен. Мории подошел к этому делу со всей возможной тщательностью, вникая во все детали украшения интерьеров, сервировки стола и тонкости кухни. Желая произвести впечатление на своих гостей, Мории привлек для консультаций лучших знатоков здешнего протокола из дворцового ведомства. В связи с тем, что число приглашенных превысило первоначальные расчеты, Мории организовал два приема с интервалом в несколько дней, распределив
ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 78 recto verso;
Как уже отмечалось в Петербурге уже находился посол Австрии князь Эстергази, но к тому времени он еще не получил аудиенции и не вручил верительные грамоты, что не давало ему официального статуса. По этой причине Эстергази не мог претендовать на звание дуайена, хотя фактически прибыл в Россию гораздо раньше Мории.