`Ин-ая формация. Квантовая психология. Анар Али оглы Багиров-Мелкумян
Но это не единственный след которые оставили те события. Как результат опыт работы на кухнях и производствах дал мне основу для воплощения фантазий и творений, так и последствие всех этих скитаний и поисков заложили прочный
фундамент в понимании процессов, их причин и следствий. Но это нужно было ещё увидеть. Пока же я мог видеть, как во мне зарождалась нетерпимость к людям, поддерживающим образ жизни и поведение неприемлемое как для меня, так и для них самих. Ведь их борьба с положением, созданным ими же была видна не вооружённым глазом.
Оставаясь в бездействии, я поражался бездейственными способами, которые они пытались решить и наладить свою жизнь, тем самым создавали новые последствия. Увидеть в этом хоть что-то ещё, позже помогла моя сестра.
Меня всегда удивляла несправедливость в развитии многих, а может и большинства событий, происходящих со мной и в мире в общем. Я видел иное, справедливое решение вопросов касающихся разных сторон жизни. И удивляло что это никто либо не понимал, либо не хотел делать, что ещё более странно, ведь от этого страдали обе стороны. Я же находился в стороне и впитывал, анализируя и находя всё новые решения, но оставляя их в теории. Я как бы принимал участие в жизни, но не жил. То ли я думал, что это всё меня не касается, то ли что всё пройдёт, однажды, само собой.
К моему странному удивлению оказалось, что это напрямую касается меня и само собой уж точно не пройдёт. Именно в этом однажды помогла мне разобраться сестра.
Разумеется, несмотря на мой образ жизни, связанный с поиском как ответов, так и смыслов, который оборачивался зачастую трудностями и проблемами, я всё равно был может уже не в той степени, но окружён любовью и заботой со стороны семьи. И разумеется у неё был свой способ выражать её. И вот однажды, после очередного ухода с очередной работы меня, находившегося в состоянии то ли депрессии, то ли под воздействием собственных репрессий, пригласила на разговор моя сестра. На нём присутствовала и сестра её мужа, с которой они нашли не только общие мнения, но и интересы, как оказалось те самые, способные привести к диалогу и волшебству, о котором я говорил и которым грезил. Они приняли мои проблемы думаю, увидев в них какие-то скитания. Этот разговор был открытым на сколько это было возможно на то время. Я редко признавал вину, а, следовательно, ответственность за свои поступки, но понимал возможность их осуждения, точнее понимая эту возможность. Особенностью и свершенностью этого диалога стал факт, неописуемый факт, невозможности этого осуждения. Это был и приговор, и помилование одновременно. И думаю сами не подозревая, ни капли, не умиляя их таланты, они вытащили меня из этого мира и дали увидеть его. Освободили все чувства, эмоции, страдания и радости, мнения и знания, отцепив как щупальца, которыми я держался за этот мир, как бы растворившись в нём, не видя самого себя, а значит и не имеющего своего видения мира. Это было едва уловимое, но сполна ощутимое чувство, чувство присутствия, а с ним и ответственности.