Мятежная Анжелика. Анн Голон
от ответа:
– Что я могу сказать, чего бы ты уже не знала в глубине своего сердца?
– Ты не хочешь говорить о том, что увидела, чтобы не лишать меня мужества?
– Пошли же, пошли. Чернобородый уже ждет, – усмехнулась та.
Прежде чем выйти из пещеры, она взяла какой-то мешочек и отдала его Анжелике:
– Это травы. Заваривай их по вечерам, потом выставляй под луну и пей с восходом солнца. И в руки, и в ноги твои, и во все тело твое вернется сила, а груди набухнут, словно в них молоко. Но нальются они не молоком, а молодой кровью…
Выйдя из оврага, они пошли гуськом. Колдунья шла напрямик. Она угадывала путь по едва заметным приметам.
Небо за деревьями потемнело.
Анжелика подумала о Монтадуре, своем страже. Не заметит ли он ее отсутствия? Вряд ли. Он считал необходимым приветствовать ее по утрам. На этом настаивали господа де Марийяк и де Солиньяк. Не докучать пленнице, но и не терять повседневной бдительности. Толстяк-капитан предпочел бы, вероятно, почаще общаться с пленницей, но надменность Анжелики его смущала. Ее ледяной взгляд пресекал всякую попытку завязать разговор или пошутить. Она молча смотрела, как, прерывая свои тяжеловесные комплименты и покусывая рыжий ус, он выходит из комнаты, говоря, что отправляется гоняться за еретиками, что составляло его вторую обязанность. Каждый день после обеда он садился на своего могучего коня в яблоках и отправлялся с группой всадников лично присутствовать при обращении в истинную веру жителей разукрашенных по такому случаю деревень. Иногда он привозил с собой какого-нибудь особенно упрямого протестанта и занимался им лично. И тогда из пристроек замка доносились удары и хриплые крики: «Отрекись! Отрекись!»
Если своим усердием во славу Господа капитан Монтадур старался вызвать восхищение маркизы дю Плесси, то он глубоко ошибался. Она его не выносила. Тщетно старался он развлечь ее своими подвигами. Но в то утро капитан заговорил о каком-то пасторе, прибывшем из Женевы. Оповещенный шпионами, он надеялся арестовать его в тот же вечер в замке Грандье, где пастор остановился. Анжелика стала прислушиваться.
– Пастор приехал из Женевы? А зачем?
– Чтобы подстрекать этих нечестивцев к бунту. К счастью, меня уже предупредили. Сегодня вечером он выйдет из леса, где встречается с прокля́тым Ла Мориньером. А я подкараулю его возле замка Грандье. Может быть, вместе с ним выйдет и герцог? Тогда я арестую и его. Ах! Господин де Марийяк не ошибся с выбором, поставив меня во главе этого предприятия. Поверьте, мадам, на будущий год в Пуату уже не останется ни одного протестанта.
Она позвала Ла Вьолета, бывшего камердинера Филиппа:
– Ты ведь исповедуешь реформатскую веру, так, верно, знаешь, где прячется герцог Ла Мориньер и его братья? Их надо предупредить, чтобы они не попали в западню.
Слуга ничего не знал. Немного поколебавшись, он признался, что иногда герцог дает ему поручения, присылая с записками специально обученного сокола, а сам он передает мятежным протестантам то, что узнает от