Разоблаченная Изида. С комментариями. Том 2. Елена Блаватская
себя адептом, имеющим право посвящать других.
Павел был каббалистом; Петр не был основателем Римской церкви
Если мы продолжим поиски в этом направлении с такими верными путеводителями, как греческие мистерии и каббала, то будет легко раскрыть тайную причину, почему Петр, Иоанн и Иаков так ненавидели и преследовали Павла. Автор «Откровения» был еврейским каббалистом pur sang, со всей ненавистью, унаследованной им от своих праотцов, по отношению к мистериям[166]. Его зависть в течение земной жизни Иисуса простиралась даже на Петра; и только после смерти их общего учителя мы видим, как эти два апостола – из которых первый носил митру и Петалун еврейского раввина – яростно стали проповедовать обряд обрезания. В глазах Петра Павел, который унизил его и который, как он чувствовал, намного превосходил его по части «греческой учености» и философии, естественно должен был показаться магом, человеком, осквернившимся «Гнозисом», «мудростью» греческих мистерий – отсюда, возможно, и [возник] «Симон Волхв»[167].
Что касается Петра, критика Библии показала, что, по всей вероятности, он не имел никакого другого отношения к основанию латинской церкви в Риме помимо создания предлога, за который так охотно ухватился коварный Ириней. Предлог этот состоял в наделении этой церкви новым именем апостола, Петра или Киффа – именем, которое путем легкой игры слов могло удачно быть связано с [понятием] «Петрома». Петрома – это пара каменных скрижалей, употребляемых иерофантами при посвящениях во время завершающейся мистерии. В этом кроется секрет претензий Ватикана на трон Петра.
Как профессор Уайлдер удачно выразил:
«В восточных странах название Петер (на финикийском и халдейском языках – истолкователь), очевидно, было титулом этого персонажа (иерофанта)… В этих фактах что-то напоминает о своеобразных обстоятельствах Моисеева Закона… а также о притязаниях папы быть наследником Петера, иерофантом или истолкователем христианской религии»[168].
Как за таковым, мы должны признать за ним до некоторой степени право быть таким толкователем. Латинская церковь преданно сохранила в своих символах, обрядах, церемониях, архитектуре и даже в самих одеяниях своего духовенства традицию языческого культа – публичных или экзотерических церемоний, мы должны добавить: ибо иначе ее догмы имели бы в себе больше смысла и содержали бы меньше кощунства против величия верховного и незримого Бога.
Надпись, обнаруженная на гробе царицы Ментухепты, одиннадцатой династии (2250 г. до Р. X.), списанная, как теперь оказалось, с семнадцатой главы «Книги Мертвых» (датированной не позднее 4500 г. до Р. Х.), более чем многозначительна. Этот монументальный текст содержит в себе группу иероглифов, которые в переводе читаются так:
Барон Бунзен показывает эту священную формулу, перемешанную с целым рядом примечаний и различных толкований, на памятнике сорокавековой давности.
«Это равносильно
Излишне говорить, что «Евангелие от Иоанна» было написано не Иоанном, а последователем Платона или гностиком неоплатонической школы.
Тот факт, что Петр преследовал «нееврейского апостола» под этим именем, необязательно означает, что не было Симона Волхва как отдельной от Павла личности. Оно могло стать именем нарицательным, оскорбительным. Теодорет и Хризостом, наиболее ранние и плодовитые из комментаторов по гностицизму тех дней, кажется, сделали из Симона соперника Павла и сообщают, что они оба часто обменивались посланиями. Первый, как усердный пропагандист того, что Павел называл «антитезисом гнозиса» [1 Тимофею], должно быть, был как бельмо на глазу у апостола. Имеется достаточно доказательств, что Симон Волхв действительно существовал.
Thomas Taylor. «Eleusinian and Bacchic Mysteries». Введение, c. X. Если бы у нас не было достоверной каббалистической традиции, на которую можно положиться, мы еще могли бы сомневаться, следует ли приписать авторство «Откровения» апостолу того имени. Его, кажется, называли Иоанном Богословом.