Второе пришествие. Акким Драников
уголовников, уцелевших в лихие девяностые, теперь стали уважаемыми бизнесменами, и предпочитали вести дела с иностранцами.
Надо отдать авторитетам должное, они легко держали любые, самые неожиданные удары судьбы. С воли в тесную, вонючую камеру – нет проблем, из камеры в шикарный офис – всегда, пожалуйста, из офиса в бега – сколько угодно. Вот и конец света уголовники восприняли так, будто готовились к нему с самого рождения. Феноменальная приспосабливаемость, как у мушки-дрозофилы. И столько же, сколько у нее, мозгов. На двоих. Даже представить невозможно, что они сумеют выучить ставший обязательным для всех английский. Да что английский. Пару дней назад молоденькая переводчица, сопровождавшая в Москву группу немецких бизнесменов, наслушавшись речей авторитетов, удивлялась:
– Мне сказали, что они русские. Почему же они разговаривают на каком- то странном языке?
– Они не разговаривают, а ботают по фене. Это такой специальный язык русских уголовников, – охотно пояснил я. – Ясно, красавица?
Немочка действительно была хороша. Среднего роста, точеная фигурка, выразительное лицо с огромными карими глазами, обрамленное роскошными золотистыми волосами – а вы думали, я случайно рядом с ней оказался.
Штирлиц тоже обратил внимание на мои потуги и попытался наставить на путь истинный.
– Юрий, одумайтесь, вы совершаете большую ошибку. Посмотрите вокруг. На одну женщину приходиться не менее двух мужчин. Что поделаешь, так исторически сложилось на международных авиалиниях. Представляете, какая вскоре будет конкуренция. Я не исключаю смертельных исходов. А вас угораздило выбрать одну из самых красивых. Поберегите свою жизнь, лучше обратите внимание на Евдокию, я вам настоятельно рекомендую.
– Авдотью! Штирлиц, да вы что, издеваетесь надо мной?
Евдокией звали молодую девушку, возвращающуюся из Швейцарии в Москву. С крушением советской власти наши женщины лишились одного из основных своих занятий. Исчезла необходимость толкаться в очередях, набивая различным дефицитом сумки до степени их полнейшей неподъемности для какой-нибудь француженки или итальянки, и гордо шествовать с ними домой, расталкивая на ходу пьяненьких мужиков и дефективных подростков. Лишившись столь милых их сердцу авосек, некоторые женщины принялись вместо них тягать штанги, гири и прочие тяжести, решительно вторгаясь в еще недавно исключительную вотчину мужчин – силовые виды спорта. Евдокия оказалась одной из лучших и теперь защищала, как могла, честь России то ли в борьбе на руках, то ли в поднятии тяжестей – до точного рода ее занятий мне не было никакого дела. Кстати, изящное имя Евдокия абсолютно не шло этой преемнице Геракла по женской линии. Очень скоро мы, разумеется за глаза, стали звать ее исключительно Авдотьей.
– Нет, Юрий, вы сами подумайте, ну кто из мужчин польстится на Евдокию. Только самые хлюпики, которым надо на кого-то опереться. Вам не придется прилагать особых