Сопротивление материала. Виктория Травская
года два совсем распоясалась. Вот, дожили: в подоле принесла. А Виктор и подавно с ней не сладит – вон он как на неё смотрит, только что не молится! Надо, чтоб молодые рядом жили. Можно бы, конечно, Зину к бабке отселить – пусть живут в этой комнате. Но появится дитё – будет тесно. Эх, хорошо бы, чтоб первый этаж им отдали!
Эта мысль вначале казалось ему нереальной: куда денешь Дедовых? Но чем больше он об этом думал, тем больше завладевало им желание полностью владеть этим домом.
Всё свелось к одному: как выселить соседей?
Попробовал было по-хорошему. Подкараулил Илью на веранде, когда тот возвращался с работы, и выложил как есть.
– Тут такое дело, Илья Аркадьич. Веруня моя замуж выходит, и мы хотим, чтоб молодые рядом жили. Сами знаете: дети пойдут, без материной помощи не обойтись.
– Рад за вас, Григорий Степанович. А я-то чем могу помочь?
– Вот если бы вы согласились переехать, поменять ваши комнаты – я б вам век благодарен был! Я вам самое лучшее подыщу! Чесслово!
Даже в темноте веранды Гришка увидел, как сверкнули белки глаз соседа. Он мысленно сжался от застарелой привычки бояться господ, за которую злился на себя и ещё лютее ненавидел тех, кого боялся. Но Илья взял себя в руки.
– Думаю, Григорий Степанович, что вы сможете решить эту проблему, не выдворяя мою семью из родного дома.
– Да. Да, конечно. Виноват…
На том разговор и закончился. Илья даже не стал рассказывать о нём жене, настолько абсурдным было Гришкино предложение. И вскоре, за чередой повседневных забот, Илья забыл об этом.
Но не Ивахнюк. В силу искажённой логики неправого и нечестного человека, к тому же осознающего свою неправоту и нечестность, он затаил злобу на Дедова. Причём злоба эта, по мере осознания собственной низости, только усиливалась. «Ишь ты, цаца! – накручивал он себя. – Дом, видите ли, у него родной! А как быть мне, у которого до двадцати семи годов и угла-то своего не было? Да и после – сперва в приймаках, а теперь вот – в чужих хоромах, бедным родственником! Ну уж нет, хватит! Мои дети не станут по чужим углам мыкаться. Придётся вам подвинуться, товарищ Дедов!»
Но одно дело сказать, совсем другое – сделать. Несколько дней после этого разговора Гришка был мрачен, вышагивал из угла в угол комнаты, непрерывно куря одну самокрутку от другой. На некоторое время его отвлекли хлопоты по подготовке к скоропалительной Веруниной свадьбе – тянуть было нельзя, её положение скоро станет всем заметно. Но после свадьбы, и особенно после вежливого отказа Ильи почтить событие своим присутствием Ивахнюк укрепился в своём решении довести дело до конца. Наутро, опохмелясь стаканом чистейшего казацкого самогона, он принялся обдумывать положение.
Неясно было, с чего начать. Дедовы, язви их душу, пользовались в городке давним и непоколебимым авторитетом. Особых грехов за ними не водилось, слабостей – по крайней мере, таких, на которых можно было сыграть – тоже. Покойник Аркадий Валерьяныч, хоть и был большой жизнелюб, но предавался чревоугодию и распитию спиртного только у себя или в нескольких ещё вполне уважаемых домах.