Сопротивление материала. Виктория Травская
– роскошные белые стояли симметрично на фортепиано, на ломберном столике – благоухающие розовые, на трюмо – торжественные бордовые.
– Наш дом превратился в оранжерею! – шутливо ворчала Наталья Семёновна, когда сын, возвращаясь с работы, приносил очередной трофей. Женщины поднимали от шитья полные обожания взгляды – они уже с утра гадали, что будет на этот раз: говорят, черёмуха зацвела, а Дуся, которая тоже включилась в эту игру, видела на базаре ранние розы…
С мануфактурой стало плохо, в лавках продавали только шинельное сукно и другую материю в том же роде – всё, что осталось на складах с войны. Поэтому подвенечное платье перешивали из первого Зоиного бального, которое она надела единственный раз, в последнем классе гимназии, на благотворительный бал в пользу солдатских семей – Зоя была признанной красавицей и щеголихой, отец страшно гордился ею и не жалел денег на наряды. Платье а-ля грек из белого креп-жоржета было обманчиво простым и производило впечатление невинности и свежести. Единственной выразительной деталью – но зато какой! – был вышитый бесцветным и прозрачным стеклярусом пояс, сверкающим мысом поднимающийся к груди и загадочно мерцающий из-под воротника-пелерины. Хрупкой Кате оно было велико, поэтому пришлось его полностью распороть и даже посрезать лишний бисер с пояса, чтобы его ушить. Зато излишки ткани и стекляруса пошли на шляпку, которую Наталья Семёновна вызвалась смастерить на свой страх и риск.
Свадьбу сыграли в семейном кругу. Шафером Илья взял Лёшу Матвеева, а посажённым отцом невесты вызвался быть милейший Павел Николаевич Стеценко – семейный врач Дедовых с незапамятных времён, ровесник и приятель покойного Аркадия Савельича. Ведя невесту под руку к алтарю, он раскраснелся от волнения и чувства ответственности, и смешливая Дуся, в новом платье, сшитом специально для этого случая, едва не прыснула. Илья как зачарованный смотрел на Катю и не узнавал её: с новой причёской, в этом белом платье, с серьёзным взволнованным личиком она казалась миражем, бесплотным видением потустороннего мира. В какой-то момент его охватил иррациональный страх – вот сейчас он моргнёт, и она исчезнет, растает в церковном полумраке!.. Он так и стоял не мигая и успокоился только тогда, когда её маленькая тёплая рука оказалась в его ладони.
7.
Ваня родился через год, в июле. В Раздольном яростно цвели липы, наполняя воздух густым и сладким, как мёд, ароматом. Как и всегда, цветение лип сопровождалось частыми грозами, после которых густой липовый дух многократно усиливался, вливаясь в распахнутые окна и растекаясь по самым укромным уголкам жилищ. «Чувствую себя как оса, которая увязла в меду!» – шутил Илья.
Напитанный дождём и мёдом воздух становился густым и тяжёлым. Когда из-за туч появлялось солнце, дождевая влага, испаряясь, превращала его в бальзам такой густоты, что начинало казаться, будто город превращается в огромный кусок янтаря, в котором застывают мошки и веточки, и целые деревья, и дома, и люди…Но потом снова