Барбаросса. Михаил Попов
Их очень пространные и очень невразумительные советы совершенно запутали мозги кардинальского возницы. Когда же Скансио решил выяснить, в чем дело, и подробно пообщался с угрюмым андалусцем, сидевшим на козлах повозки, то пришел в ужас и объявил, что тот, по всей видимости, является родственником Колумба.
– Почему?
– Потому, ваше преосвященство, что когда он отправляется в Артубо[14], к отцу Хавьеру, то оказывается там, где есть только камни и можжевельники. Надо было сразу велеть ему ехать к камням, тогда вы давно бы уже беседовали с отцом Хавьером.
В те времена ошибка, совершенная великим мореплавателем, еще не стала для всех очевидной, поэтому шутка широко образованного секретаря получилась слишком тонкой. Настолько, что его преосвященству показалось, что большая голова с морщинистым лбом просто перегрелась на солнце.
Между тем что-то нужно было делать. Кардинал решил двигаться прямо, пока не появится на горизонте человек, у которого можно будет лично все расспросить, не доверяясь тупым возницам и умным секретарям, или не встретится деревня, где можно будет взять проводника до местечка под названием Артубо.
Когда Скансио начал мстительно заносить бледный кулачок над плюющимся письменным прибором, его преосвященство, отодвинув шторку на окне, выглянул наружу. Шагах в пятистах от дороги он увидел очередной колодец с вознесенным вверх ведром.
– Стой! – скомандовал он.
Тут же явился начальник стражи.
– Поезжайте к тому колодцу, и если там есть кто-нибудь, приведите. Одного пастуха, овец его сюда приглашать не надо, капитан.
Кардинал уже успел составить себе весьма нелестное представление об умственных способностях своих спутников, поэтому последнее замечание не содержало в себе никакой иронии, он и в самом деле опасался, что запыленный капитан захочет представить ему и стадо, если обнаружит его.
– Дорогой мой Скансио, вы решили сделаться мавром?
Физиономия секретаря была старательно перепачкана – следствие попыток как следует ее оттереть от расплескавшихся чернил.
– Ах, ваше преосвященство, жестоки ваши шутки! Вы же знаете, меня пытались обвинить, что мои родители состояли в связи с этими предателями веры морисками.
– А разве нет?
Было видно, как побледнел секретарь сквозь густые чернильные румяна.
– Жестокие, клянусь, очень жестокие шутки. Знаете, где мне задавали такие вопросы?
– Знаю. Их вам задавали в пыточной камере. И знаю кто. Отцы инквизиторы. И знаю, что они при этом делали.
Скансио опустил голову.
– Они показывали вам орудия пытки и объясняли, как действует каждое из них. Верно?
– Верно, ваше преосвященство, – прошептал секретарь, не поднимая головы. Он изо всех сил старался понять, отчего это вдруг кардинал взял такой воистину инквизиторский тон по отношению к нему, человеку многажды раз проверенному, человеку преданному искренне и навсегда. Может
…