Барбаросса. Михаил Попов
смеешь оскорблять столь достойного человека и нашего союзника и как ты смеешь думать, что можешь оказаться предусмотрительнее меня?!
Фикрет, низко поклонившись, попятился. Харудж повернулся к своим пленникам:
– Клянусь знаменем пророка и его конем, вы, ничтожные черви под копытами этого коня, обрадовались предложению Салима ат-Туми. Вы наслышаны о том, что непобедимый Харудж во время штурма злосчастного города Бужи потерял руку. Вы возомнили, что Аллах дает вам шанс спасти ваши смердящие жизни.
– Я не дерусь с инвалидами! – надменно сказал дон Игнасио де Тобарес. Он мог себе это позволить, ибо мог надеяться, что пират в конце концов сохранит ему жизнь. Как-никак он является посланником короля Испании.
Камильбек сам отшвырнул свой клинок и пал на колени перед краснобородым победителем. Ударился головою о мраморный пол с такой силой, что с его лысой головы слетела белая, богато украшенная чалма.
– Господин! Мой господин! И да будет мне даровано право возблагодарить Аллаха за то, что он даровал прозрение моим глазам и я могу видеть теперь истинного алжирского правителя.
Харудж иронически поглядел на подкатившуюся к его богато расшитым сапогам чалму и поднял взгляд на Сослана.
Тот тоже усмехнулся. И произнес:
– Почему бы и нет!
– Что ты имеешь в виду, говоря эти слова, повелитель несуществующего племени?
Сослан прежде всего надеялся хоть немного потянуть время. Он знал, что не все его люди перебиты на мысе Баб-аль-Уэда. Несколько сотен их сейчас рубятся с испанцами, занимающими башни городских укреплений. Если им сопутствует удача, он сможет поторговаться с Харуджем.
К сожалению, бею Сослану было неведомо то, что отлично видел лейтенант де Варгас, затаившийся в ветвях дерева с пышной густой кроной как раз напротив рыночной башни. Свет многочисленных факелов давал возможность отлично рассмотреть, что происходит на ее широкой верхней площадке. Кучка в два десятка испанских солдат, стоя спиной к спине, отбивалась от шумно толпящихся кабилов. Их было раза в три больше, но, оказавшись в пешем строю, они потеряли две трети своих боевых умений, поэтому схватка обещала стать затяжной. Лейтенант уже начал задумываться над тем, как бы ему с пользой для своих вмешаться в это шумное и кровавое безобразие, когда на сцену явилась третья сила.
Пираты, понял лейтенант.
Люди Харуджа кричали мало, а трудились клинками в высшей степени продуктивно. Кабилов охватила паника, и они наверняка были бы мгновенно перебиты, если бы благоразумные испанцы не предпочли покинуть поле боя, отстоять которое не было никакой возможности.
С башни спустились две веревки, и не верящие своему счастью испанцы заспешили по ним вниз, в объятия непроглядной субтропической ночи.
– Я готов тебя убить, Харудж, – произнес бей.
Краснобородый сделал несколько шагов к нему, медленно вытащил правой, единственной своей рукой длинный дейлемитский клинок с узким, почти как у европейской шпаги, лезвием.
Бей Сослан страшно осклабился.