Когда сознание – поток частиц. Татьяна Юрэй
открытые пространства для света и воздуха напоминали соты большого улея, но из нескольких слоев и лабиринтных проулков. Машины летали высоко над широкой туннельной тропой и создали свою полосу из паров хладагента, которые с трудом таяли в воздухе.
Хранитель отвлекся на потаптывания ботинка.
– А ну цыц, – вскрикнул Дайл на парня. Эд сморщился, скрестил руки и навалился на ногу.
– Послушайте, вы же видите, что досье не поддельное, а мне нужно успеть на занятия, – возмутился парень. – Так что отпустите меня наконец!
– Топай, – ответил ему хранитель, махнув рукой, – столько времени на тебя потратили.
Хранител с роботом развернулись и направились обратно на пост. Тогда дарссеанин нахмурил брови и слегка разинул рот.
"Что за идиот?" – захлестнула парня мысль. Всю дорогу его одолевала брюзгливость.
2
Над парком весит на редкость свободное небо от перипетий и троп. Ни одна капсула не закрывает солнце для растений и деревьев в ограждениях и "террариумах". Лучи пригревают, но редкий холодный ветер морозит до дрожи. Из-за глобального похолодания тело не понимает, то ли жарко ему, то ли холодно.
Хоть парк не излюбленное место жителей, ведь свежий воздух перестал быть изюминкой современного мира. Технологии, вот что является хитом. Однако парк хранит вздохи миров. Из него сделали оплот истории и обширную тропу. Земной уровень самый просторный, поэтому всегда охвачен топотом. Жители оглядываются, когда проходит дарссеанин, но взгляд любопытных обыден для Эда. Его лишь отвлекают обида, брюзгливость и ярый запах растений, который улавливается рефлекторно. Дарссеанское обоняние никогда не слушается, а обучать контролю некому.
В "террариуме" распушились большие цветки и мелкие шипы вдоль стебля. Они противны на ощупь, как иглы пустынного кактуса, но приятны по-особому, когда лепестки цветков радужно переливаются и радуют глаз. Каждый раз Эд улавливает их аромат через сетку и вспоминает: видео, как сок растения через шипы парализует жертву, но так же, как важен кусок дома для тех брасков, которые ни разу не видели флору родной планеты. Дарссеанин прошел возле ограждения с деревьями из кремния и органики – оплот памяти тосорцев, и инстинктивно поднял голову, чтобы за макушками привычных сиреневых деревьев увидеть верхушку академии. Он прошел чуть дальше и заметил четыре корпуса, которые соединяются в небе и образуют единую башню. Однако стороны сооружения не ровные, а изогнутые, закрученые.
– Чтоб хранителю на ногу тысячу раз наступили, – пробубнил Эд, когда на эмоциях ощутил сдавливающие стены кабинета Абранс. – Надеюсь, не опаздываю.
Плоды цветут сезонно, а моральные устои, когда готова душа. Поэтому академия подготавливает молодые умы. Причём её девиз, «Академия Нордж единственный гид в усыпальницу знаний города», безустанно повторяют студенты, как программу, которую навязал обучающий шлем.
Здание застыло в полный рост, когда дарссеанин остановился у одного корпуса. Студенты уже привычно