Всемирная паутина. N
напротив – у самого алтаря – сквозь гигантские витражи били и переливались тысячи ярких лучей-струн. Здесь были все цвета – от голубых до золотистых, от кровавых до изумрудных. Короткие острые лучи, словно иглы, торчали из огромных окон и прошивали насквозь мрачное нутро каменного чудовища. И казались они такими объёмными, такими твердыми и вместе с тем подвижными, и обрывались все, как одна, где-то на середине своего пути.
Да, Джон бывал здесь часто, но ни разу в первой половине дня и ни разу в солнечную погоду.
Обойдя лучи со всех сторон и попытавшись к ним прикоснуться, он съёжился и вздрогнул: твёрдые иглы, сквозь которые проходит мерцающая, звенящая пыль, – волшебство!
– Тебе нужно чаще заходить сюда днём, – разбудил его низкий тёплый голос.
– Зачем? Чтобы ещё раз убедиться, что Бога нет? – съязвил Джон.
– Ну а разве лучи, которые ты пытался потрогать, – не ладонь Божья, тебе протянутая?
– Это физика, Ян. Обычная физика.
– Неужто ты скорее поверишь, что весь наш мир – обычная физика? Что всё, что нас окружает, – образовалось случайно?
Между ними чувствовалось напряжение, какое бывает между сыном и отцом. Джон развернулся лицом к Яну, стоявшему между рядами красно-коричневых скамей для прихожан, и пристально, вызывающе посмотрел на того.
– Я скорее поверил бы в Бога, ежели тот не допустил бы войны, в которой погибли мои родные. Я скорее поверил бы в Бога, если тот не подарил бы моей тётке рак, с которым она боролась несколько лет и в схватке с которым не победила. Почему, Ян, многие великие умы проводят всю жизнь в нищете, тогда как непроходимые тупицы зарабатывают состояния из ничего? Почему, когда путешествуешь с друзьями на автомобиле, вашу поездку сопровождают тела сбитых животных? Бог что, не любит енотов? Или кошек? Почему он так несправедлив? Зачем он создал этот мир, чтобы бесконечно издеваться над собственными детьми? Он садист?!
Улыбка почти полностью исчезла с лица Яна. Джон сделал шаг вперёд и наставил на того палец, словно нож.
– Когда я был маленьким, меня волновал один и тот же вопрос. Ян, ответьте, излечите меня от непонимания этого чудовищно несправедливого мира: Бог знает наперёд всё, что я подумаю и сделаю, так?
Ян опасливо кивнул.
– Тогда почему за грехи наказывают МЕНЯ?! Ведь он наперёд знает, что я буду делать, каждое моё деяние. Так зачем же он ждёт, пока я согрешу, а потом меня за это наказывает? И зачем он учит меня не грешить, хотя знает, что я оступлюсь? И дату, и время, и причину знает! Зачем разыгрывать это шоу, если грехи каждого из нас: и мои, и ваши – запрограммированы заранее? Что это за эксперимент? А, Ян? Почему Бог так несправедлив?!
Лицо Яна было серьёзным и растерянным. Джон постоял в ожидании ответа еще несколько секунд, а потом осёкся и опустил руку:
– Простите, Ян, вы тут ни при чём… Этот вопрос адресован не к вам, к Богу, – он поднял голову вверх. –