Тайга, море, человек. Рассказы. Павел Ткаченко
события всего на пятьдесят процентов, а у интуиции, опирающейся на гены и опыт поколений, шансов всегда больше.
Всматриваясь в каждую тень леса, я шёл, пока рельеф не слился в единую серую массу. По недосмотру сполз вместе с сугробом с невысокого обрыва и, когда под лыжами захлюпало, с ужасом понял, что вляпался в талик. К сырой одежде добавились мокрые чуни. Я вылез из воды и огляделся. Как назло, вокруг ни одной сушины для костра. Рыскать же в тяжёлых, как гири, лыжах – занятие изматывающее. И пока я воевал со смерзающейся на лыжах снежной кашей, встала колом одежда, закоченели суставы, пальцы рук перестали сгибаться. Включился внутренний голос, половину фраз которого проще изобразить троеточиями: «…Что делать? …Ночевать? Ни дров, ни хрена… Нет, сначала надо согреться… Бегом, назад по лыжне… Она исключит неожиданности».
Лыжня закончилась быстро. Слегка разогревшись, я сбавил темп и весь обратился в зрение, надеясь ещё вырвать из темноты контуры воображаемой зимовьюхи. К каждому навалу снега приближался, затаив дыхание, но обнаруживал или выворотень, или бурелом.
Сказывалось десятичасовое пропахивание лыжни. Через каждую сотню метров тяжелели ноги, молотило по рёбрам сердце и требовался перекур. Но стоило чуть остановиться, как под одежду змеился колючий холод, и разгоряченное тело быстро остывало. Мягкая уютная обувь превратилась в колодки, сдавившие ступни ледяной хваткой. Нужно было табориться, разводить огонь и сушиться, пока долгая морозная ночь не отняла остатки тепла.
Я начал приглядываться к деревьям, чтобы выбрать на дрова сухую лиственницу и устроить ночной привал. Вскоре сквозь деревья проявилась светлая прогалина, чуть обширнее других лесных полян. Меня вдруг опалило: «Неспроста она здесь». Но тут же, защищаясь от возможного разочарования, подавил вспышку. Зачем обольщаться понапрасну?
Так оно и вышло. Ничего, даже отдалённо напоминающего избушку, я не обнаружил, хотя высматривал окрестности до рези в глазах. Правда, неподалёку проглянулась ещё одна опушка. И скорее по инерции, чем из здравого смысла, я двинулся к ней. Сразу за опушкой взгляд зацепился за неуловимо смутную форму, которая постепенно вырисовалась в занесённую снегом… поленницу. Никогда бы не подумал, что восторгаться можно обыкновенной кучей дров. Впрочем, если бы за ней через секунду не обозначился заснеженный силуэт двускатной крыши… Нет, не зря вспыхнула во мне догадка.
В тайге часто встречаются зимовья, которые только снаружи выглядят заманчиво. Внутри же оказываются разрушенными временем и непригодными для ночлега. Раздираемый предчувствиями, я раскидал снег у входа в зимовье и вошёл внутрь. Пламя спички высветило небольшую аккуратную поленницу рядом с печкой, лучину для растопки, перевёрнутую кастрюлю, чайник, банку тушёнки, спальник, огарок свечи… Если бы не девственный снег перед входом и не иней на стенах, можно было бы подумать, что избушка обитаема. Первые секунды