Теория квантовых состояний. Роман Фомин
наклонился в мою сторону, пристально глядя мне в глаза и в сердцах прижимая руку к груди.
– Ну скажите, Борис Петрович, скажите, что прочли вы закладенные места.
– Прочел несколько, – уклончиво ответил я.
– А про тыщу лет хотя бы прочли? – спрашивал он и в глазах его стояли слезы. – Про тыщу лет?
– Про тыщу лет? – переспросил я, судорожно вспоминая, где же там говорилось про тысячу лет.
Никанор Никанорыч неожиданно выпрямил спину и новым низким голосом провещал:
– Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской, – Никанор Никанорыч замолк. – Такие вот пироги, – надломленно добавил он после паузы, и непривычным показался этот прежний его голос после того, низкого. – Перевод подкачал, конечно. Поди разбери про что там говорится.
Я откинулся на спинку своего некрепкого преподавательского стула. Ишь ты, наизусть заучил. Между тем сам произнесенный текст никаких чувств у меня не вызвал. Разве что фоново уже подивился я манерам Никанор Никанорыча, запасы которого на репризы похоже были неисчерпаемы. Виртуозно Никанор Никанорыч, манипулировал мною. Снова мысли мои съехали с личности моего удивительного собеседника, которого, казалось бы, припер я к стенке и вывел уже на откровенный разговор, на новый предмет – «Апокалипсис». Задумался я теперь о всех тех сломанных копьях и разбитых теориях, которых навыстраивали пытливые историки и теологи за аллегоричным изложением. Переводя на современный язык, благодатная почва для писак желтой прессы это «Откровение Иоанна Богослова». Как хочешь его трактуй, что хочешь выдумывай и все словно бы верно. Все будто так и есть. Тут тебе и римляне, и Нострадамус, и второе пришествие. В том и есть парадокс веры, что обратного не докажешь. События окутаны пеленой времени ровно настолько, чтобы оставить лазейки любым домыслам.
– Об чем это вы, Борис Петрович, задумались? – промямлил Никанор Никанорыч. – Уж не о последней ли книге Нового Завета?
– Да, о ней. Но думать здесь особенно нечего. Библия – это история, записанная плохо, в легендах и сказках, порой, как любая история, подведенная под предписанные лекала, однако же – история, и никуда от этого факта не деться. И столько же раз, сколько слышим мы о ее глупостях и нестыковках, мы слышим о реальных исторических фактах скрытых за библейскими сказаниями.
Никанор Никанорыч закивал и вообще заметно повеселел.
– Совершеннейше так, милостивый государь, совершеннейше. За что и дорог, – повторил он фразу, вызвавшую мое недоумение еще в столовой. – Еще одну упомяну отвратительнейшую вещь, происходящую, к прискорбию моему, со всеми древними документами – переводы. Читаешь, бывает оригинал – все чинно, понятно. А перевели текст на другой язык – и на тебе, и подробности поползли, которых сроду не было, и персонажи зашевелились новые. Бардак с этими переводами! Возьмем